— Карл, — прервала его Берта, — не будь таким занудой. Это действительно чрезвычайно увлекательно. Папа, пожалуйста, расскажите Карлу, как вы раскрыли код.
Вертен уловил, что господин Майснер только частично присоединился ко всеобщему веселью, стремясь поддержать счастье дочери.
— Собственно говоря, это не такое уж великое достижение, — начал он.
— Ничего подобного, — заявил Гросс. — Лично я истощил все мои познания по шифрам в этом деле. Цифровые коды, алфавитные, все, от шифров Цезаря до системы Наполеона. Я был на грани того, чтобы начать рвать на себе волосы, но больно уж мало их осталось для этой цели. Потом наш чрезвычайно просвещенный коллега, господин Майснер, присоединился к этой затее.
Такая похвала явно вогнала господина Майснера в смущение, но ему удалось скрыть это за вежливой улыбкой.
— Прошу, папа, — настаивала Берта.
— Я должен признать, что сначала это явилось для меня головоломкой. Как я уже упоминал, я изучал музыкальные шифры. Музыканты со времен Баха проигрывали свои тайные послания, закодированные в их сочинениях. Типичным примером является использование буквенных обозначений нот для записи сообщения по буквам. Обычно это были имена друзей и компаньонов.
— Верно, — согласился Вертен. — Как мне сказали, Брамс имел склонность к таким играм.
Господин Майснер бросил на него дружеский взгляд.
— Именно так. Бах использовал F-A-B-E в своих церковных произведениях, имея в виду своего сотоварища и друга J. С. Faber, Иоганна Фабера. Со временем композиторы стали все более и более изощренными в разработке их алфавита. Например, ми-бемоль употребляется вместо буквы s, что естественно, потому что в немецком языке названием этой ноты является «эс», а си-диез является эквивалентом немецкой буквы Hah, или Н, то есть «ха». Вы упомянули Брамса, но Шуман также находил удовольствие в музыкальных шутках, вставляя имена друзей в свои сочинения. Мне рассказали, что ирландский композитор, Джон Фильд, однажды сделал комплимент хозяйке званого ужина посредством мелодий с использованием сочетаний нот, обозначенных буквами B-E-E-F
[96]
и C-A-B-B-A-G-E.
[97]
В прошлом году британский композитор, Эдвард Элгар, опубликовал свои «Загадочные вариации», намекнув, что различные мелодии этих вариаций фактически основаны на хорошо известной мелодии. Мне еще предстоит разгадать этот код, хотя я считаю фаворитом в виде источника вдохновения песню «Auld Lang Syne».
[98]
— И это был всего-навсего такой простой вид кода? — поразился Вертен.
— К сожалению, нет, — покачал головой господин Майснер. — Музыканты также создали коды, используя возрастающую шкалу четвертных нот, двенадцать из них должны представлять первые двенадцать букв алфавита. В этих попытках использовался и ритм, возникли кодовые системы, напоминающие азбуку Морзе. Вдобавок нам еще предстоит сражаться с системой подстановки основных букв. В ней, как показал великий багдадский криптограф девятого века, Аль-Хинди, просто разрабатывается система подстановки одной буквы вместо другой. Например, буква «А» заменяется всегда буквой «В» или же «В», в свою очередь, заменяется «Н». Существует также труд Порты, чей секретный алфавит широко использовался в начале семнадцатого века. А теперь мы подошли к работе известного британского священника семнадцатого века, епископа Джона Уилкинса.
— Да, да, — вклинился Гросс, не в состоянии подавить свой энтузиазм. — Его книга «Меркурий: тайный и быстрокрылый гонец» явилась откровением для меня.
— Вам бы следовало также прочитать его работу по созданию искусственного языка для использования дипломатами, учеными и философами. Это — поистине вдохновляющее чтение.
— Папа, — одернула его Берта, возвращая к обсуждаемому вопросу.
— Да. Достойный епископ написал свою работу по криптографии, когда ему было всего двадцать семь лет, и я полагаю, что она пришлась весьма кстати участникам гражданских войн
[99]
в Англии. В этой книге он затрагивает также тему кодирования языка с помощью музыкальных нот. Насколько я помню, в восемнадцатой главе он приводит алфавит из нисходящих нот, начиная с латинской буквы «А» (ля) и исключив буквы «К» и «Q», поскольку их звучание может быть передано с помощью латинской буквы «С». Но Уилкинс зашел настолько далеко, что заодно с использованием основного латинского алфавита употребил и систему подстановки букв. Как только я вспомнил эту систему, все остальное было чисто секретарской работой.
— И каково же оказалось тайное послание? — Любопытство Вертена было действительно возбуждено.
Господин Майснер вынул клочок бумаги из кармана своего жилета и прочел: «Ганс Ротт шлет привет и выносит вам свой приговор из могилы, господин Малер».
— Вы абсолютно уверены?
Господин Майснер величаво кивнул.
— Но это же превосходно! — восхитился Вертен.
Гросс похлопал Вертена по спине, протягивая ему бокал шампанского.
— Теперь вы знаете причину для празднования. Некто, связанный с Роттом, хочет отомстить за украденные сочинения. Теперь только надо установить, кем может быть этот некто.
Однако Вертена начали мучить сомнения.
— Но почему этот субъект так выставляет себя напоказ? Почему такой явный указатель?
— Его не назовешь явным, — возразил Гросс. — На самом деле двум опытным криптографам пришлось поломать голову, чтобы раскрыть код.
— Тем не менее, — упорствовал в своем мнении Вертен.
— Друг мой, — уверил его Гросс, — в этом сообщении содержится несколько ценных сведений. Одно указывает на Ганса Ротта, а другое говорит нам, что наш враг считает себя непобедимым. Его самооценка не знает границ; он уверен, что весь мир состоит из идиотов. Таким образом, этот человек может пустить нас по ложному следу убийц выдающихся венских композиторов и в то же время поиздеваться над нами этой закодированной музыкальной фразой. Из-за этих ложных следов мы можем предположить, что, вероятно, мы слишком близко подошли к нему ранее в нашем расследовании. Другой новостью является то, что наш злоумышленник обладает познаниями в музыке и композиции. Возможно, он как-то связан с музыкантами.
— Боже мой, неужели это может быть так? — воскликнул Вертен.
— Что с тобой, Карл? — Берта, увидев, как он изменился в лице, схватила его за руку.
— Беседуя сегодня с Арнольдом Розе, я выяснил, что у Ротта был младший брат, отнюдь не из числа добропорядочных граждан.
