«Может», — говорю я, — «Вам не стоит тащить ко мне
каждый кусок мусора, который вы подобрали?» Воскресным вечером я иду в
«Останемся мужчинами вместе», — а подвал Церкви Святой Троицы почти пуст.
Здесь только Большой Боб и я, — вваливаюсь сюда, каждый мускул моего тела измучен
внутри и снаружи, но сердце по-прежнему колотится, и мысли ураганом вьются в
голове. Такова бессонница. Всю ночь твои мысли витают в эфире.
Ночь напролет ты думаешь: «Я сплю? Я спал?» Словно в
насмешку над травмами, руки Большого Боба, обтянутые рукавами его футболки,
вздуты мышцами и сияют мощью. Большой Боб улыбается, он так рад меня видеть.
Он думал — я умер.
«Ага», — говорю, — «Я тоже думал».
— Ну, — говорит Большой Боб. — У меня хорошие
новости.
«Где все?»
— Это и есть хорошая новость, — говорит Большой Боб. —
Группу распустили. Только я заглядываю сюда, чтобы рассказать об этом парням,
которые могут тут показаться.
Я валюсь с закрытыми глазами на одну из клетчатых кушеток из
магазина недорогой мебели.
— Хорошая новость в том, — рассказывает Большой
Боб. — Что открылась новая группа, но первое ее правило — не упоминать о
ней.
Ох.
Большой Боб продолжает:
— И второе ее правило — не упоминать о ней.
Вот черт. Я открываю глаза.
Дерьмо.
— Группа называется бойцовский клуб, — говорит
Большой Боб. — И она собирается в ночь каждой пятницы в закрытом гараже за
городом. По ночам в четверг есть еще один бойцовский клуб, который собирается в
гараже неподалеку.
Мне незнакомы оба эти места.
— Первое правило бойцовского клуба, — говорит
Большой Боб. — Не упоминать о бойцовском клубе.
По ночам в среду, четверг и пятницу Тайлер работает
киномехаником. Я видел его выручку за прошлую неделю.
— Второе правило бойцовского клуба, — говорит
Большой Боб. — Не упоминать нигде о бойцовском клубе.
В ночь субботы Тайлер ходит в бойцовский клуб со мной.
— В бою участвуют только двое.
Воскресным утром мы приходим побитыми и спим весь день.
— Бои идут один за другим, — говорит Большой Боб.
По ночам в воскресенье и понедельник Тайлер обслуживает столы.
— Драться без обуви и рубашек, — ночью в четверг
Тайлер дома, готовит мыло, оборачивает его в бумагу с тиснением и отправляет
заказчикам. Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит.
— Бой продолжается столько, сколько нужно. Эти правила
придумал парень, который изобрел бойцовский клуб.
Большой Боб спрашивает:
— Ты его знаешь? Я сам никогда его не видел, —
говорит Большой Боб. — А зовут его — Тайлер Дерден.
Мыловаренная Компания на Пэйпер-Стрит.
Знаю ли я его. «Черти…», — говорю, — «Может и
знаю».
Глава 13
Когда я добрался до Отеля Риджент, Марла стояла в вестибюле,
одетая в халат. Марла позвонила мне на работу и спросила, не пропущу ли я
тренажерный зал и библиотеку, или прачечную, или куда я там собирался после
работы, — и вместо этого наведаюсь к ней.
Марла позвонила потому, что ненавидит меня.
Она не сказала ни слова о своем коллагеновом фонде доверия.
А сказала она — не сделаю ли я ей услугу? Марла лежала в
постели этим днем. Марла жила на продуктах, которые служба «Еда на колесах»
привозила для ее умерших соседей, — Марла забирала их продукты и говорила,
что сейчас они спят. Так вот, сегодня Марла валялась в кровати в ожидание
доставки «Еды на колесах» между полуднем и двумя часами дня. У Марлы пару лет
не было медицинской страховки, поэтому она забросила осмотры, но сегодня утром
она проверялась и обнаружила что-то похожее на гниль и узелки у себя в груди,
около руки, и сгусток какой-то одновременно твердый и мягкий, и она не может
рассказать об этом никому из тех, кого любит, чтобы не напугать их, и она не может
позволить себе пойти по врачам, а вдруг это ничего страшного, но ей нужно
рассказать об этом кому-то, и кто-то другой должен посмотреть и проверить.
Карие глаза Марлы цветом напоминают животное, которое
нагрели в печи и потом бросили в холодную воду. Такой цвет называют
вулканическим, гальваническим или каленым.
Марла говорит, что простит мне выходку с коллагеном, если я
помогу ей проверить.
Мне ясно, что она не позвонила Тайлеру, потому что не хочет
пугать его. А я с ее точки зрения не мужчина, и я ее должник.
Мы поднимаемся в ее комнату, и Марла рассказывает мне, что в
дикой природе не найдешь старых животных, потому что они не доживают до
старости. Стоит им заболеть или утратить быстроту рефлексов — их убивает более
сильное. Животным не положено стареть.
Марла укладывается на кровать, развязывает пояс халата и
говорит, что наша культура сделала из смерти что-то неправильное. Старые
животные — неестественное исключение.
Уроды.
Марла дрожит и потеет, а я рассказываю ей, как однажды в
колледже у меня вскочила бородавка. На пенисе, — правда, я сказал — «на
члене». Я пошел в медпункт, чтобы ее убрали. Эту бородавку. Уже потом я
рассказал об этом отцу. Это было годы спустя, и мой папа посмеялся и сказал
мне, что я был дураком, потому что такие бородавки — как природный презерватив
с рифлением. Женщины их любят, и Бог оказал мне услугу.
Я на коленях у кровати Марлы, мои ладони по-прежнему
холодны, я прощупываю ее холодную кожу понемногу за раз, протирая немного Марлы
в пальцах на каждом дюйме, и Марла говорит, что эти бородавки, которые как
природный презерватив с рифлением, вызывают у женщин рак матки.
Так вот, я сидел с бумажным поясом в комнате обследования в
медпункте, пока студент-медик опрыскивал мой член из канистры с жидким азотом,
и еще восемь студентов-медиков пялились на это. Вот так ты закончишь, если у
тебя не будет медицинской страховки. Правда, они не называют его «член», —
они говорят — «пенис»; но как ты его не называй, — когда обрабатываешь его
жидким азотом, можно с тем же успехом прижечь его щелоком, — это настолько
больно.
Марла смеется над рассказом, пока не замечает, что мои
пальцы застыли. Будто я что-то нащупал.
Дыхание Марлы замирает, ее живот напрягается как барабан, и
ее сердце колотит кулаком в этот барабан из-под тонкой кожи. Нет-нет, я
остановился, потому что рассказываю, и потому, что на минуту мы оба исчезли из
спальни Марлы. Мы оказались в медпункте, за много лет в прошлом, где я сидел на
липнущей бумаге с горящим от жидкого азота членом, когда один из
студентов-медиков увидел мою голую ступню и вылетел из комнаты в два больших
шага. Он вернулся следом за тремя вошедшими в комнату настоящими врачами, и
доктора оттеснили человека с канистрой жидкого азота в сторону.
