Десаи медленно открыл конверт. Было видно, что делал он это неохотно, и Кэти даже посочувствовала ему. Складывалось впечатление, что Брок намеренно определил его на роль Иуды Искариота. Как подумалось Кэти, она, возможно, станет не единственным сотрудником, которому в связи с этим делом придется испытать внутренний дискомфорт, может, даже лишиться своего места.
Десаи вынул из конверта плоскую картонную упаковку и осторожно раскрыл ее. Внутри ничего не оказалось.
– Итак, детектив Десаи, – произнес Брок чужим и отрешенным, словно из другого измерения, голосом. – Что в связи с этим вы можете сказать? Быть может, вы все-таки продемонстрируете нам свои дедуктивные способности?
Десаи откашлялся, прочищая горло, и розовый кончик его языка снова на мгновение явил себя миру, прежде чем он заговорил.
– Из этого следует, что Старлинг передал похитителям в качестве выкупа за жену поддельный пакет. Они обнаружили фальшивку и, чтобы наказать Сэмми, отрезали его жене голову.
– Продолжайте.
– Если суть дела именно в этом, то существуют два возможных варианта развития событий. – Десаи из-за попыток Брока его поддеть говорил чуть более резко и напористо, чем обычно. – Первый: Старлинг знал, что делал, и сделал это намеренно.
– Как? – осведомился Брок. – Каким образом он это сделал?
– Он находился в комнате «Кабота» на втором этаже вместе с вами на протяжении получаса, начиная с того момента, как вы положили дубликат канадского пакета в карман, и кончая минутой, когда он вышел из комнаты в сопровождении Гэллоуза и Хита. После того как покинул зал аукциона, Старлинг вернулся в комнату на втором этаже и снова находился с вами до тех пор, пока не отправился ловить такси до Хитроу.
– В комнате хорошо работали кондиционеры, помните? – тихо сказал Брок. – Там было прохладно, даже когда собралась толпа. По этой причине пиджак все время находился на мне, не так ли?
Десаи кивнул.
– Сэмми Старлинг за свою жизнь занимался многими вещами, – продолжал Брок, – но, насколько я знаю, никогда не был карманником. Полагаете, он смог бы вынуть конверт у меня из внутреннего кармана, открыть картонный футляр, изъять пакет и снова положить конверт в карман так, чтобы ни я, ни кто-либо еще этого не заметил?
Десаи, поколебавшись, сказал:
– Скорее всего не смог бы.
– А какая у нас альтернатива?
– Это сделал за него кто-то другой. Этот кто-то и передал ему фальшивку для последующей подмены.
– Возникает то же самое возражение, – наставительно сказал Брок. – Только один человек в комнате имел реальную возможность сделать то, о чем вы говорите, Леон. Это ваш покорный слуга.
Десаи опустил глаза и промолчал.
– Ну что? Я прав?
Десаи кивнул.
– Но вы сказали, существуют два возможных варианта развития событий. Каков второй?
– Сэмми ничего этого не делал. – Десаи с несчастным видом посмотрел на Брока. – Я лишь выстраиваю логическую цепочку событий, сэр.
– Не называйте меня «сэр». Мы, черт возьми, не в армии, Леон. Ну-с, куда же эта цепочка событий, безупречно выстроенная в логическом отношении, нас приведет?
– Кто-то, действуя по собственной инициативе, мог подменить пакеты в те полчаса или около того, которые они оба провели в одной комнате – между временем, когда аутентичный пакет принесли наверх, после того как Сэмми выкупил его на аукционе, и тем моментом, когда он уехал в Хитроу. Потом Сэмми действовал по указке похитителей и передал им пакет, даже не подозревая о подделке.
– Что ж, снова зададимся вопросом: кто этот таинственный человек? – громогласно произнес Брок.
Десаи больше не мог этого выносить. Он покачал головой и бросил взгляд на Брена, ища у него поддержки. На лице Брена выразилась озабоченность.
– Меня там не было, – осторожно сказал он, – но разве так уж невероятно, что какой-то человек вынул пакет из вашего кармана в каком-нибудь другом месте, Брок? Быть может, вы заходили в другую комнату, где не имелось кондиционера? Ну не знаю куда… может, в туалет или куда-то еще?.. – Он заметил появившееся на лице Брока выражение, и слова замерли у него на губах. – Короче, – сказал он. – Что мы теперь будем делать?
– Мы разъедемся по домам, примем ванну, немного выпьем и что-нибудь съедим, – устало сказал Брок. – Детектив Десаи напишет рапорт о состоявшемся здесь разговоре, а завтра утром мы передадим его коммандеру Шарпу. – Он поднялся, обошел вокруг стола, взял со стула лежавший на нем пиджак и направился к двери. Проходя мимо Десаи, он остановился и сказал: – Может, хотите обыскать меня, Леон? Чтобы убедиться в отсутствии при мне оригинала?
Десаи стал сосредоточенно разглядывать пол у себя под ногами.
– Не расстраивайтесь, старина. – Брок печально смотрел сверху вниз на его склоненную голову. – Это был плохой день для всех нас. – Он перебросил пиджак через плечо и вышел из комнаты, оставив в офисе трех сотрудников, сидевших на своих местах в полном оцепенении.
Первым пошевелился Брен. Поднявшись на ноги, он подошел к двери, открыл ее и выглянул в пустой коридор. Тяжело вздохнув, сказал:
– Не пойму, кой черт вселился в нашего старика. Я его прежде никогда в таком состоянии не видел.
Десаи поднял к потолку глаза и негромким голосом произнес:
– Он не должен был предлагать мне его обыскивать.
– Да, – сказала Кэти. – Ему не следовало этого говорить.
Мужчины разом посмотрели на нее, словно до сих пор не отдавали себе отчета в ее присутствии.
– Ну а вы к чему склоняетесь, Кэти? – сказал Брен, в голосе которого слышались прокурорские нотки. – Хотя вчера вы всю первую половину дня провели с ним, я не заметил у вас особого желания высказаться поданному поводу.
– Мне не хотелось говорить, Брен, потому что я все еще не оправилась от шока. Когда мы подъезжали к этому зданию, он совершенно неожиданно сказал мне, что решил удалить меня из команды. Якобы уже позаботился о моем переводе к Джоку Макларену в отдел по борьбе с аферами и мошенничеством, куда я и должна завтра утром явиться с рапортом.
– Что такое? – изумился Брен. – О Господи! Но почему?
– Если мне не изменяет память, он назвал это вопросом «личного суждения». Насколько я поняла, он был с самого начала недоволен моим участием в расследовании дела.
– Нет, ну какой дьявол в него вселился? – На лице у Брена утвердилось выражение полнейшего непонимания происходящего, как если бы нечто вечное, незыблемое, само собой разумеющееся – вроде праздника Рождества или шестичасовых вечерних новостей Би-би-си – неожиданно провалилось в тартарары.
Десаи, у которого имелось больше времени, чтобы обдумать поведение Брока, заметил:
– Возможно, то, что он сказал Кэти, – правда и все дело и впрямь в его «личном суждении», вернее, в его отсутствии. Возможно, он просто-напросто утратил способность трезво оценивать происходящее.
