Тимон, обжигая пальцы, взял яйцо и стал дуть на скорлупу.
— Вы уж решитесь, доктор Сполдинг: я недостаточно умен или слишком умен? Ваше предположение требует немалой степени ума и расчетливости.
— Да… — Марбери изменился в лице.
«Вспомнил, как мой кинжал проколол ему кожу, — угадал Тимон. — Размышляет, с какой легкостью я предлагал рассечь бьющееся сердце в живом теле. Он полагает, что я действительно мог убивать переводчиков. Возможно, даже гадает, где я познакомился с Пьетро Деласандером».
Тимон наблюдал, как все эти мысли отражались на лице Марбери. Прочесть их было легко. Маска Тимона была надежнее, он давно приучил себя скрывать мысли. Однако он с удивлением поймал себя на желании рассказать декану о своем настоящем деле. Ему всего лишь велено заучить наизусть перевод короля Якова ко времени первой жатвы. Заодно он мог бы разгадать тайну убийств и охотно это сделает. Какую долю из этого можно высказать?
— Доктор Сполдинг, — помолчав, предложил он. — Вы, безусловно, можете привести местных стражников, чтобы они задержали меня. Но когда меня здесь не будет, следующей жертвой убийцы станете вы, а я лишусь удовольствия указать на вашу ошибку — если не вам, то другим. Вы-то, конечно, будете мертвы.
От холода в голосе Тимона Сполдинг задрожал.
— Во всяком случае, доктор Сполдинг, отыщите городских стражников, — добавил Марбери, в упор глядя на Тимона. — Я подожду с братом Тимоном здесь. Что бы он ни думал, я сумею задержать его до вашего возвращения.
— Я… — начал Сполдинг.
— Ступайте, — отрезал Марбери.
Сполдинг подскочил. Обернувшись к Тимону, он увидел, что тот разглядывает его и ест яйцо. Сполдинг попятился, нащупал за спиной дверь и вылетел из кухни. Тимон некоторое время прислушивался к звуку его быстро удаляющихся шагов.
— Приведет он стражу, — с набитым ртом спросил он, — или нет?
— Трудно сказать, — усмехнулся Марбери. — Как там яйца, не сварились?
Тимон доел свое и вдруг поддался необъяснимому порыву, толкавшему его сказать правду.
— Пять лет назад я был пленником инквизиции. Меня освободили с условием, что я буду выполнять определенные задания. Одним из таких заданий было обучение искусству убийства: среди других я обучал Пьетро Деласандера, который пытался убить вас на лондонской дороге.
Марбери опешил.
Тимон видел, что декан совершенно обезоружен его искренностью.
Он несколько раз порывался заговорить и останавливался на полуслове, очевидно обдумав и отбросив вопрос.
— Я застал вас врасплох, — мягко сказал Тимон. — При других обстоятельствах я мог бы использовать такое положение с выгодой для себя. Но в нынешней ситуации у меня нет особого расчета для откровенности с вами. Она мне не свойственна. Я провел трудную ночь и встревожен ночными видениями. Видимо.
Он ждал ответа Марбери. Тот, как видно, наконец остановился на одном выхваченном наугад вопросе и постарался скрыть изумление.
— Где вы приобрели это, как вы выразились, искусство, чтобы обучать ему других?
— Я не всегда был монахом, — тихо ответил Тимон.
— Да, — Марбери показалось, что голос Тимона проникает ему прямо в душу. — Думаю, не всегда.
— Я сказал вам слишком многое, но сделал это без задней мысли. — От пристального взгляда Тимона Марбери бросило в жар. — Я хочу, чтобы вы поверили: не я убиваю этих переводчиков.
— А кто?
— Узнаю, — заверил декана Тимон.
— Но в Кембридже вы не только ради этого? — Марбери снова сел на стул.
Тимон допил эль и промолчал.
— Хотел бы я знать, не скажете ли вы мне еще что-то?
— Я и сам хотел бы, — ответил Тимон.
— Совсем рядом с этой маленькой кухней лежат три мертвых тела. — Утреннюю беззаботность Марбери как рукой сняло. — Лайвли подождет, о Томе позаботятся, но что, скажите мне, делать с телом Пьетро Деласандера?
31
Через три минуты Марбери, уложив в карман сваренные вкрутую яйца, спешил вслед за Тимоном к конюшням.
— Когда вы оставили меня с телом Деласандера, — говорил через плечо Тимон, сердясь на отставшего декана, — я тщательнейшим образом его осмотрел. И перенес обратно в сарай.
— И, конечно, ничего не нашли, — тяжело дыша, сказал Марбери, — не то сказали бы мне в погребе, над телом Лайвли.
Тон, каким это было сказано, говорил об обратном: Марбери не сомневался — Тимон что-то нашел и скрывает.
Они были уже во дворе конюшни. Запах сена, щебет прыгавших по плитам воробьев, солнечное тепло — все сложилось в новое видение, возвратившее Тимона во времена детства.
— Я не рассказывал вам, что лет в девять или десять был помощником конюха? — Голос Тимона стал теплым, как солнечный свет. — А потом… потом получил другую работу. Служил кучером у одного человека. Вроде того паренька, что возил вас в Лондон.
Марбери вытащил из кармана яйцо, но оно показалось ему холодным как лед. Тоска по ушедшим временам, звучавшая в голосе Тимона, приковала декана к месту.
— А… — Тимон потер лицо ладонями. — С чего я вспомнил о том мальчике? Тело Деласандера там.
Он уже медленнее вошел в сарай, где стояла королевская карета. Ее успели вычистить, упряжь убрали. У задней стены стопкой были сложены попоны. Тимон встал на колени и отбросил их, открыв тело в простой красной одежде. Два черных жучка, исследовавшие мертвое лицо, шмыгнули в солому на полу и затаились.
Марбери отвел взгляд.
— Зачем он лишил себя жизни? Он что, думал, я его убью?
— Его? — Тимон покачал головой. — Его вы не смогли бы убить.
— Тогда почему?..
— Он убил себя, потому что не мог перенести мысли, что в таком состоянии встретится со мной.
— С вами? — Марбери сглотнул.
— Он знал, что я работаю на вас. Он знал, кто вы такой.
— Как он мог… Погодите. Вы сказали, что при нем было секретное предписание? О чем?
— Вы заметили, что он одет в красное? — Тимон вздохнул. Он словно не слышал вопроса.
— Что? — сбитый с толку переменой темы, переспросил Марбери. — Это одежда священника, не так ли?
— Не совсем так, — наставительно поправил Тимон. — Обычный красный коршун имеет красную, словно покрытую кровью грудку. Его светло-серые крылья — клинки, рассекающие воздух. Он падальщик, стервятник. Он, убитый, любил этих птиц. Он считал их своими коллегами, сотрудниками. Вот почему он одевался в красное.
— Кем он был? — Марбери стоял над телом, забыв спрятать в карман яйцо. Он тихо попросил: — Расскажите мне о нем.
Воробей на солнечном дворе нашел червяка, проглотил его и, чирикая, вспорхнул в воздух.
