— От самого Якова, — подтвердил Чедертон. — Он тоже всю жизнь интересовался духовными материями. Я расхожусь с ним во вкусах, но разделяю его жажду.
— Я читала «Демонологию», — фыркнула Энн. — Вы расходитесь не только во вкусах. Ваш уровень знания…
— Что толку в этих рассуждениях? — взорвался Марбери.
Энн ответила ему столь же пылко:
— Если земное тело Христа не возрождалось, то самый фундамент нашей веры был бы иным. Я готова звать Спасителя любым земным именем, но если тело его не вставало из гроба…
— Некоторые изученные мною тексты, — вставил Чедертон, желая смягчить напряжение между отцом и дочерью, — находят идею оживления мертвого тела отвратительной — относящейся к некромантии! Они намекают, что отцы, взявшие верх на Соборе, были одержимы дьяволом. Уродливая концепция оживления трупа была дополнена чудовищной идеей ритуального каннибализма: поедание плоти и питие крови. Кто, кроме демона, мог додуматься до такого?
— Вы говорите о Святом Причастии! — возмутилась Энн.
— Да. — Ученый попытался улыбнуться.
В воздухе повисло тягостное напряжение, казалось, время на миг замерло. У Энн перехватило дыхание, Марбери вспотел в холодной комнате.
— Я вижу, в чем здесь истина, — медленно произнесла Энн. — Христос обладал земным телом, однако оно значило так же мало, как любое другое. Когда Он умер, Он больше не нуждался в нем. Дух Его восстал из гроба.
— Главное — светоч духа, — согласился Тимон. — Тело — лишь тюрьма.
— Чудо воскресения лежит в самой основе христианской религии, — настаивал Марбери, утирая лоб. — И тело — храм, а не тюрьма.
— Мое тело — обуза, — пробормотала Энн. — Каждая третья женщина со мной согласится.
— Я должен увидеть эти тайные тексты, — вдруг произнес Тимон. — Должен увидеть их сам. Я должен видеть их, или разум мой взорвется. Я должен узнать правду сегодня же. Сейчас!
Жар его слов положил конец беседе.
Тимон бросился к двери под ошеломленными взглядами отца и дочери.
Лишь на пороге он обернулся.
— Я сам стоял на распутье… — И уже из коридора он договорил: — Кажется, для меня начинается новая жизнь.
39
Остальные последовали за Тимоном, вышли на ярко освещенный двор, направляясь к Большому залу. Утренний ветер холодной рукой безжалостно сдирал облака с неба. Марбери перебирал слова, силясь найти подходящие, чтобы выгадать время. Ему нужно было время на раздумье.
Энн догнала Тимона и зашагала с ним в ногу, сбоку заглядывая в лицо.
Чедертон приотстал, рассуждая сам с собой.
— Мы могли бы начать с тайных документов, полученных мною, — резонно предложил он, — а потом обратиться к остальным. Таким образом, декан, вы скоро увидите, с чем мы имеем дело. Но поделятся ли они своей работой с братом Тимоном — вот вопрос.
Энн краем уха слушала бормотание Чедертона. Шепотом она обратилась с вопросом к Тимону.
— Что с вами случилось? — напрямик спросила девушка.
— Простите? — Тимон прикипел взглядом к двери Большого зала.
— Вы этим утром совсем другой.
— Правда? — улыбнулся он.
— Вот. И улыбаетесь не так, как улыбались мне при первой встрече.
— В чем же разница?
— Не могу объяснить, но это улыбка человека, которого выпустили из тюрьмы.
Тимон замер как вкопанный. Марбери чуть не налетел на него. Энн прошла еще несколько шагов и только тогда осеклась. Марбери сердито глянул на дочь, не понимая, что такое она сказала.
— Да, — заговорил Чедертон, догоняя их. — Нам лучше обдумать все, прежде чем мы начнем действовать. В зале мы наверняка застанем тех, кто рано приступает к работе.
— Декан, — сказал Тимон, глядя в глаза Энн, — возможно, ваша дочь — лучшее тайное оружие Англии. Она наделена дерзким разумом мужчины и тонкой проницательностью женщины.
— У нас, — напомнила ему Энн, — еще недавно была такая королева.
— Да, — проговорил заблудившийся в своих мыслях Чедертон, — наш план не должен быть слишком дерзким.
Все повернулись к нему.
— Я предлагаю следующее, — продолжал он. — Я покажу вам документы, которыми располагаю, а вы всем видом выказывайте заинтересованность. Восторгайтесь, не скрывайте удивления. Такое внимание — словно мед для наших пчел. Нас всех оно манит. Если один обнаружил нечто, так увлекшее вас троих, поверьте, остальные тут же столпятся вокруг.
— Пусть поверят, что им приходится состязаться с вами за наше внимание, — усмехнулась Энн. — Превосходно.
— Это заставит их похвастать и своими успехами, — кивнул Тимон. — Даже передо мной. Они сочтут, что делают это по собственной воле.
— Ну вот, — Чедертон с довольным видом хлопнул в ладоши. — За мной! — И он с несвойственным его летам проворством устремился к дверям. Остальные не отставали.
— Вы не ответили на вопрос, — шепнула Тимону Энн.
— Пусть за меня ответят мои дела, — кивнул тот.
Чедертон, уже взявшись за холодную железную ручку дубовой двери, вдруг задержался.
— Сами понимаете, нужно соблюдать осторожность, — зашептал он. — Не открывать лишнего. Убийца может оказаться рядом. И, я полагаю, нам нельзя забывать о возможном присутствии демонов.
После этих слов он резко толкнул дверь, отозвавшуюся громким скрипом.
В зале действительно было людно. Трое уцелевших переводчиков работали каждый за своим столом. Скрежет дверных петель почти не потревожил их, зато при виде Чедертона в сопровождении странного трио все насторожились.
Чедертон начал игру, заговорив сценическим шепотом.
— Сюда, декан. — Эхо его голоса отдалось от стен. — Сейчас вы сами убедитесь, что я прав!
Весь квартет как один человек двинулся к столу Чедертона. Тот с показной поспешностью отпер верхний ящик стола и извлек из него несколько рукописей.
Взгляды остальных ученых мужей были прикованы к ним. Тимон, наблюдавший уголком глаза, с радостью отметил, что Сполдинга среди них нет. Его вмешательство испортило бы Чедертону все представление.
— Вот, например, — объявил Чедертон, — Евангелие, исключение которого, на мой взгляд, весьма странно. Оно вполне сообразуется с Матвеем, Марком, Лукой и Иоанном. Не вижу причин не включать его в королевскую Библию.
Он высоко поднял документ.
— От Фомы? — с неподдельным изумлением поразился Марбери. — Или я позабыл греческий? Апостол Фома?
— Вот именно! — вскричал Чедертон. — С какой стати он изгнан из нашей Библии?
— В нем есть что-то неприемлемое? — шепнула Энн.
