— Отец небесный, — прошептал Эндрюс, отступая подальше от Марбери.
Ричардсон благосклонно обратился к Тимону:
— Не сомневайтесь, брат Тимон, в скором времени Марбери официально обвинит вас в убийствах.
— Значит, Марбери нанял меня, — подумав, заговорил Тимон, — и затем навел меня на мертвое тело только для того, чтобы Лайвли громогласно обвинил меня в убийстве, чтобы зародить сомнение в моей невиновности?
— Вы поняли! — самодовольно закивал Ричардсон.
Тимон покосился на содрогавшегося от едва сдерживаемого хохота Марбери и беспомощно спросил у него:
— Что мне делать? Я в растерянности.
— Не страшитесь, — торжественно отвечал Ричардсон. — Когда придет час, сэр Галахад придет вам на помощь и восстановит справедливость.
— То есть вы?
— Именно. Во мне ваше спасение, — уверил Ричардсон. — А пока продолжайте расследование. Как знать, и вы можете наткнуться на мелкие улики. Я же нанесу удар в самый подходящий момент, когда Марбери будет меньше всего ожидать этого.
— Ну, — откашлялся Марбери, — теперь уж я знаю, чего ожидать.
Энн, не в силах больше сдерживаться, громко расхохоталась.
— У вашей дочери припадок истерии. — Ричардсон повернулся к молчавшему до сих пор Диллингему: — Какая трагическая ситуация, не правда ли?
Диллингем в ответ вздохнул как человек, терпение которого на исходе.
— Полагаю, — промолвил он, — мне лучше вернуться к работе.
И он зашаркал к своему столу, шурша полами длинной коричневой мантии. Усевшись, он расчесал пальцами немытые каштановые волосы и взялся за перо.
Тимону была известна репутация Диллингема. Кто в Англии не слышал о диспуте между Фрэнсисом Диллингемом и Уильямом Алебастером! Слава о нем так разрослась, что диспут стал вехой времени: знатоки греческого считались старыми, если достигли известности до великого события, и молодыми — если после.
Несомненно, никто из живущих не знал греческого языка во всех его тонкостях лучше Диллингема. Однако политикой, убийствами и борьбой за первенство этот человек не интересовался и потому был неинтересен Тимону.
— Ну что ж, — буркнул Чедертон, осознав, что его хитроумный замысел окончательно провалился.
— Я не ручаюсь за себя в присутствии этих людей, — величественно объявил Ричардсон, испепелив Марбери взглядом. — Приличия требуют, чтобы я прежде нашел доказательства. А посему я удаляюсь.
Ричардсон развернулся, подобно заканчивающему аудиенцию монарху, и, сложив руки на груди, покинул зал.
Тимон доверительно обратился к Эндрюсу:
— Вызывать сейчас констеблей было бы неблагоразумно, поскольку в подозреваемые попали и вы, и я, и декан Марбери.
— Господи! — взревел Эндрюс. И, подобрав полы академической мантии, словно нес в ней бушель яблок, вылетел вслед за Ричардсоном.
41
— Стоит ли напоминать, что во время убийства Лайвли я был в Лондоне? — спросил Марбери, едва Эндрюс скрылся за дверью.
— Возможно, не стоит, — ответил Тимон.
— Как это ни забавно… — начала Энн.
— Забавно? Это работа дьявола! — сокрушался Чедертон, раскачиваясь, как дерево на ветру. — Их дурачит сатана. Брат Тимон, я признаю вашу мудрость. Несомненно, некие великие силы скрывают от мира величайшую истину. Что нам делать?
Тимон оперся о стол. При мысли о том, что ему предстоит, его захлестнула волна изнеможения.
— Мы должны приложить все силы, чтобы эта Библия — вся целиком — была закончена вопреки любым препятствиям. Библия короля Якова должна быть переведена безупречно и очищена от всех ошибок. И должна содержать все тайные писания. Нельзя допустить, чтобы мир остался во тьме старой лжи.
— Нам надо увидеться с Ланселотом Эндрюсом, — обращаясь прежде всего к себе, заметил Марбери. — Король благоволит ему, как никому другому из ученых. Он возглавляет первую группу, и его люди тоже в опасности. Нам необходим такой союзник.
— Я готова поверить, что Роджер Эндрюс, при всех своих явных слабостях, — тихо сказала Энн, — может оказаться именно тем, кто убивает наших переводчиков.
— Мог ли столь слабодушный человек изуродовать лицо Гаррисона? — усомнился Чедертон.
— Человек, охваченный страхом и ненавистью, — тихо ответил Тимон, — способен на многое из того, что при обычных обстоятельствах не пришло бы ему в голову.
— Что нам делать? — требовательно обратилась к мужчинам Энн. — Что делать, чтобы эта Библия открыла наконец истину во всей ее полноте?
— Поспешить с работой, — предложил Чедертон.
— Защитить людей, — добавил Марбери.
— И остановить убийцу, — заключил Тимон.
Остальные мысли он оставил при себе, скрыв их в темной глубине сердца.
Вдруг в тени, скрывающей дальний конец зала, что-то смутно шевельнулось.
Все увидели, как изменился в лице Тимон. Мышцы его напряглись, улыбка во взгляде погасла. Насторожившись, он шепнул:
— За нами следят.
Чедертон вскинул голову.
— Где? — прошептала Энн. — Это Эндрюс?
Тимон приложил палец к губам.
— Разыграем спектакль, — поспешно проговорил он еле слышным голосом. — Доктор Чедертон, будьте так добры вернуть Евангелие от Фомы в ящик. Возможно, кто-то хотел бы уничтожить его.
Взгляд Марбери метнулся к двери погреба. Декан тоже что-то увидел.
Тишина наполнила зал. Тени, огоньки свечей, самый воздух, казалось, на миг замерли: все ловили взглядами малейшее движение. Энн даже дышать старалась беззвучно. Пальцы Марбери потянулись к спрятанному кинжалу. Округлившимися глазами Чедертон следил, как Тимон пристальным взглядом обшаривает темные углы.
Дверь погреба внезапно распахнулась, на лестнице явственно послышались шаги. Кто-то сбегал в темное подземелье.
— Мы вспугнули его! — вскричал Чедертон.
Тимон ринулся вперед. В руке его неведомо как оказался нож. Огибая столы и стулья, он несся к двери погреба.
Марбери бежал за ним, нашаривая свой клинок и тяжело дыша.
На верхней ступени Тимон приостановился, вглядываясь в темноту. За долю секунды он заставил глаза приспособиться к недостатку света. Непонятный скребущий звук в дальнем конце погреба уверил его, что призрак не подстерегает под лестницей. Тимон почти вслепую бросился вперед, перескакивая через ступени. Когда его нога нащупала твердый пол, в лицо хлестнул ледяной воздух. Глухой скрежет и тихое ворчание подсказывали местонахождение беглеца. Тимон метнулся на звук — и врезался в каменную стену.
Неизвестный вновь выдал себя звуком дерева, волочащегося по камню. Тимон с резким выдохом нанес удар.
