Она обернулась как ужаленная, вскрикнула:
— Отец!
И бросилась к нему.
Они обнялись, как могут обняться только отец и дочь.
Остальные, обернувшись, увидели уже направляющегося к ним декана.
А Марбери увидел, что Тимон стоит над телом Роджера Эндрюса, недвижимо лежащего на полу. Тимон был мрачен.
— Что здесь произошло? — выдавил Марбери.
— Роджер Эндрюс получил три ножевые раны, — голос Тимона словно рубил воздух. — Клинок держали плашмя, чтобы он прошел между ребрами. С наклоном сорок пять градусов — рана должна была прекратить работу сердца, и очень быстро. Это моя вина.
Марбери уставился на Тимона. Как и все прочие.
— Я, — запинаясь, стал объяснять Тимон, — я мог это предотвратить. Я оказался плохим сторожем.
— С вашего позволения, джентльмены, — объявил Чедертон, — думаю, теперь уже ясно, что ни брат Тимон, ни мастер Эндрюс не были убийцами. Полагаю, нам лучше разойтись и предоставить брату Тимону делать свое дело.
Энн послала Чедертону благодарный взгляд. Марбери, заметив его, напомнил себе позже расспросить, в чем дело.
Полусонные мужчины в ночных рубашках, кивая и почесываясь, согласились с Чедертоном. Даже Сполдинг был слишком обескуражен, чтобы спорить.
Чедертон задержался.
Пока остальные, шаркая, тянулись за дверь, Энн, подойдя поближе к отцу, тихо, настойчиво говорила:
— Брат Тимон ничего не мог сделать. — Ее глаза вспыхнули. — Когда произошло убийство, он спал в кухне. Мы с доктором Чедертоном были здесь, но не сумели помешать.
— Что? — встрепенулся Марбери.
— Я увидела свет в зале, — торопливо пояснила Энн.
— А я был здесь, шпионил за Эндрюсом, — так же быстро добавил Чедертон.
— Убийца пришел из погреба, — перебила его Энн.
— И не видел нас.
— Мы опомниться не успели, а он уже прыгнул на Эндрюса. — Голос у Энн сорвался.
— Каким же я был глупцом! — вскричал Тимон, с силой хлопнув себя ладонью по лбу. — Почему я не запер тайный ход? Надо было забить его гвоздями. Проклятье!
— В этот зал можно попасть сотней путей, — покачала головой Энн. — Если бы убийца обнаружил, что его потайная дверь забита, он легко нашел бы другую.
Марбери удивился, заметив, как спешит его дочь снять вину с Тимона. Не находя слов, он разглядывал тело Эндрюса.
Лицо его было искажено яростью, глаза открыты, бледно-голубой камзол в крови. В руке он еще сжимал перо.
— Когда? — только и мог сказать Марбери.
— Меньше часа назад, — заспешила Энн. — Я собрала брату Тимону поужинать, и его прямо на кухне сморил сон. Тогда я и заметила свет в зале и пошла узнать, кто это. Мы с Чедертоном все видели. Мы закричали. Прибежали люди.
— А я все проспал! — со стоном проклинал себя Тимон. — Энн пришлось меня будить, расталкивать.
— Я… Вы спали, когда моя дочь присутствовала при убийстве? — изнеможение Марбери вытеснил подступающий гнев. — Именно этого я боялся, уезжая…
— Вы очень скоро вернулись, — тихо заметил Чедертон. — Разве Ланселот Эндрюс?..
— На помощь Ланселота Эндрюса рассчитывать не приходится, — шепотом же ответил декан. — Наоборот.
Тимон поднялся от тела убитого и прошел к его столу.
— Что за важное дело, — вслух спросил он, — заставило его прийти сюда ночью после стольких предостережений?
Марбери невольно покосился на стол, на котором, освещенные свечой Тимона, лежали какие-то листы. Кажется, новые заметки на чистой бумаге. Последняя заканчивалась длинной чертой от сорвавшегося вниз пера — словно страница истекала кровью.
— «Дьяволу дозволено принимать образ святого, — со вздохом прочел Тимон. — Это явствует из Писания, где сказано, что сатана принял облик Ангела Света».
— Эти строки мне знакомы, — протянул Марбери. — Они не из Библии. Это слова самого короля Якова из его книги «Демонология».
Тимон кивнул.
— Вот над этим отрывком работал Эндрюс, когда убийца прервал его: «Никто не может изучать и применять магические круги и искусства, не совершая ужасного отступничества перед Богом».
— Что бы это значило? — дивился Марбери. — Не собирался же Эндрюс вставить эти строки в Библию?
— И хотел ли убийца похитить эти заметки, — подхватил Тимон, — или они оказались последним, что написал Роджер Эндрюс, в силу простого совпадения? Убийцу прервали. У него не было времени обезобразить лицо и вложить записку в рот жертвы. Этому помешали ваша дочь и доктор Чедертон — к сожалению…
— Причин сожалеть, что Энн была при этом, более чем достаточно, — пробормотал Марбери. — Но позвольте сказать, я сейчас не в состоянии ни о чем думать. Как и вы, брат Тимон. Вы спали — сколько же? — час за две ночи. И я потрясен телесно и душевно. Я бы предложил отнести доктора Эндрюса вниз, положить его с мастером Лайвли, и на эту ночь хватит.
Тимон не успел возразить, потому что Энн поддержала отца:
— Пожалуйста! Никто из вас, не отдохнув, ни на что стоящее не способен.
Тимон вздохнул, поставил свечу и взялся за лодыжки убитого.
— Вы, конечно, правы. У меня в голове туман. Отнесем тело в погреб и заодно раз и навсегда закроем потайную дверь.
Марбери кивнул. У него имелись другие соображения относительно тайного хода, но он до времени оставил их при себе. Вместе с Тимоном они подняли с пола Роджера Эндрюса, кряхтя и натыкаясь на столы, прошли к двери погреба.
— Подождите, — сказал Тимон, когда дверь открылась.
Опустив ноги Эндрюса на верхнюю ступеньку, он скрылся в темной пещере. Минуту спустя ее стены озарил мерцающий свет, и Тимон поднялся обратно. Без единого слова он снова взялся за ноги трупа и попятился вниз. Марбери поддерживал тело под мышки.
Спустившись в погреб, они положили Эндрюса рядом со столом, на котором покоился Лайвли. Затем Тимон направился к ящикам, скрывавшим потайную дверь.
— А! — это прозвучало, как укол рапиры. Он указал на пол.
— Вы что-то видите? — Марбери вглядывался в участок пола, куда указывал Тимон.
— Свежий след. — Тимон носком сапога обвел следы на пыльном полу погреба. — Поверх прежнего. Убийца действительно проник в зал этим путем. Надо найти гвозди и молоток.
Марбери вздохнул.
— Первым делом давайте отдохнем. Кроме того, по-моему, вы предлагаете запереть конюшню после того, как лошадь украли. И, наконец, раз мы знаем, что убийца предпочитает попадать в зал этим путем, это дает нам преимущество, которое мы потеряем, перекрыв путь, если вы понимаете…
— Да что со мной такое? — Лицо Тимона выражало неподдельное смятение. — Я не в себе! Вы рассуждаете совершенно верно. Есть веские основания предположить, что при новом покушении убийца опять воспользуется тайным ходом. Это огромное тактическое преимущество. Почему я… Боже, как мне нужен сон.
