— О, — заметил Ричардсон, утирая рот. — Тогда я должен извиниться. Я не хотел его убивать.
— Мертв так мертв, — без малейшего сожаления кивнул Сполдинг. — Однако печать на приказах…
— Должен сказать, декан Марбери, — с улыбкой продолжал Ричардсон, — что я отказался от прежних подозрений. Я больше не считаю вас убийцей. Появление этого Дибли показывает, что творятся дьявольские дела. Моя новая теория…
— Я решил, — пробился сквозь гладкую речь Ричардсона визгливый голос Сполдинга, — что мы должны повиноваться приказам короля! Королевская печать неоспорима, и мы обязаны вернуть…
— Нет! — выкрикнул Тимон. — Если вы исполните этот так называемый королевский приказ, истинная Библия никогда не увидит света. Вся история религии зависит сейчас от вас.
Его страстность удивила всех.
— Вы стоите на краю обрыва, — продолжал Тимон, с трудом подбирая слова. — У начала нового мира. Прыгайте и надейтесь, что Господь даст вам крылья. Пришел час почтить отца духа и истины. Бог есть дух, но атомы его — частицы великой истины, и этой власти вы обязаны служить — не квасным хлебом ненависти и злобы, но опресноком искренности и правды. Примите истину — и тайны сердца Господня откроются. Должно не извращать Слова Божьего, но явить истину, положившись каждому на свою совесть под взором Господа. Проявим себя словом истины, силой Божьей, в броне праведности…
Молчание длилось недолго.
— Вы смеете этой театральной речью… — начал Сполдинг.
— Брат Тимон обратился к нам словами Послания к коринфянам, доктор Сполдинг, — мягко поправил Чедертон. — Он не дерзит.
— Да хоть бы и словами из гроба! — огрызнулся Сполдинг. — Среди нас убийцы, и я продолжаю настаивать, что преступник — он.
— Здесь и впрямь есть бесы, — прошипел Тимон, — и убийца здесь творит свои злодеяния, потому что не может вынести правды; потому что правды нет в нем.
— Что это он твердит о правде? — обратился Сполдинг к сидевшему справа от него Ричардсону.
Тот, единственный из всех не забывший о завтраке, отвечал с полным ртом:
— Разве не ясно? Он предлагает игнорировать послание, доставленное грубияном-гонцом. — И Ричардсон потянулся за новым куском хлеба. — Вы, Сполдинг, кажется, работаете сейчас над особенно важным отрывком? «Слово Господа — чистое слово, подобно серебру, испытанному в горнилах земли, очищенному семикратно».
— Не забывайте этих слов псалмопевца, — вступила Энн, в упор глядя на ученого. — Как станете вы продолжать свой труд, если не очистите всего, что делаете?
— Госпожа, вы не способны постичь… — начал Сполдинг, не скрывая пренебрежения.
— Прошу вас, джентльмены, мы забываем о более насущном вопросе, — подняв обе руки, остановил спор Марбери. — Мы с братом Тимоном обдумали план, который требует общего участия. Вся надежда для нас — в скорости. Силы… великие силы стремятся переломить хребет нашим трудам. Мы не можем этого допустить.
— Короче, — продолжал Тимон, утративший обычно свойственное ему терпение, — вы должны сделать идеальный перевод Библии, ничего не выпуская, исправив все ошибки, добавив все подлинные писания, чтобы слово Божье открылось человечеству во всей полноте. Мне же остается поймать убийцу. Я это сделаю. И, с Божьей помощью, нынче же ночью.
Тимон видел, как на лицах понемногу проступает понимание. Непробиваемым оказался один Сполдинг, но и тот смолчал, что уже хорошо.
Тимон заглянул каждому из ученых в глаза и только потом продолжал:
— Ваша задача требует всех ваших знаний. И вам следует молить Бога даровать вам мудрость. Моя же не требует ничего, кроме безрассудства и упрямства, которое наживает человек к моему возрасту.
— Убийца проник в Большой зал через тайный ход, — выпалил Марбери.
Тимон вздохнул и искоса глянул на декана.
— Я буду ждать у этого хода…
Ричардсон расхохотался.
— Тайный ход! Честно? Уж не попали ли мы в пьесу изобретательного драматурга? Где же этот ход?
— За овощными ящиками в погребе под этим залом, — просто ответил Тимон.
— Да вы не о подземном ли коридоре из деканата в зал? — оглянулся на него Ричардсон.
Тимон уставился на него:
— Вы пользовались этим ходом?
Ричардсон глотнул эля и ответил:
— Все пользовались.
Остальные молча закивали.
— Но я, когда пытался пройти по нему, — медленно проговорил Тимон, — наткнулся на глухую стену.
— Разве декан не показал вам рычаг? — удивился Ричардсон.
— Я не знал даже о существовании тоннеля, — начал Марбери.
— Мне показал его покойный Гаррисон, мир его душе, — сказал Ричардсон.
— Он всем показывал, — сердито вставил Сполдинг. — Все знали.
Марбери взглянул на Чедертона.
— Мне не показывал, — быстро отозвался тот.
Марбери понурил голову.
— Как же вышло, что я не знал?
— Я тоже удивлен. — Тимон не сумел скрыть подозрения. — Так долго прожив здесь…
— Но я занимаю здание всего несколько месяцев, — поспешно возразил Марбери.
— Да ведь вы декан…
— Я декан колледжа Крайст-Черч, — объяснил Марбери. — Сюда я перебрался, только когда его величество назначил меня… как бы сказать? — опекуном переводчиков. Признаться, я оказался совершенно непригоден для этой должности.
— Значит, вы прожили в своем нынешнем доме всего несколько месяцев? — Тимон покачал головой. — Как же я этого не знал?
— Мы оба повинны в невнимательности.
— Да.
— Но тоннель, — настаивала Энн.
— По нему от нас скрылся убийца, — без задержки объяснил Тимон. — Я должен его осмотреть.
— Конечно, — сразу согласился Ричардсон и, проглотив последний кусок, направился к кухонной двери.
Только теперь Тимон вспомнил, в каком виде они с Марбери оставили кухню. Повсюду рассыпаны листы тайных писаний. Он бросился за Ричардсоном, на ходу готовя объяснение. Ричардсон уже скрылся за дверью. Догнав его, Тимон с удивлением обнаружил, что порядок восстановлен. Пачка бумаг в белой обертке с невинным видом лежала на кухонном столе, ничем не выдавая своего священного содержания.
Энн неторопливо вплыла следом за Тимоном, и одна ее улыбка объяснила все. Тимон благодарно кивнул ей.
Ричардсон прошел к дальней стене.
— Обратите внимание, — заговорил он, наслаждаясь выпавшей ему ролью, — как красива тайна. Куда я хочу попасть? В овощной погреб под Большим залом. А что вырезано на панели этой стены? Пучок моркови.
Он стукнул по барельефу, потом повернул его по часовой стрелке, и панель откинулась внутрь, открыв узкий темный проход. Тимон заглянул в темноту, проверяя, не затаился ли там кто.
