— Вы заблудились, мадемуазель?
— Да, — отвечает она.
И просыпается.
— Вы что, заснули? Говорите же! У меня действительно много дел!
— Что? Ах, да, — вздрогнула Анна. — Я уверена, что адмирала де Риваса убили.
— Что?!
— И я знаю, как это произошло.
Павел Андреевич не скрывал раздражения. Вроде, в своем уме и не похожа на блудную девицу из Желтого дома. Когда он пришел к Жучкиной с допросом, та понесла такую околесицу, что ему стало ясно: сумасшедшая. А потом блудница заговорила по-итальянски, и он ушел. Может, у Турчаниновой тоже помешательство? Она какая-то нервическая. Говорят, у невротиков по весне начинаются обострения.
— Вы говорите по-итальянски?
— Это вы к чему? Вы были у Евфросинии? — спросила Анна Александровна.
— У какой еще Евфросинии?
— У Жучкиной. Той самой, что видела человека, выходящего из дома адмирала?
— Был.
— Ну, и как она вам?
— Она сумасшедшая, — просто ответил Татищев.
— О нет, вы ошибаетесь, — усмехнулась Анна. — Она вовсе не сумасшедшая.
— Сумасшедшая, — отрезал Павел Андреевич.
— Нет, — стояла на своем Турчанинова. — Просто это… Магнетизер. Это он… ввел ее в такое состояние.
— Какой еще Магнетизер?
— Тот самый, который убил адмирала, — кротко ответила Анна Александровна. — Тот самый человек в плаще, что был у де Риваса и коего видели вы и Евфросиния.
В голове у Павла Татищева произошло некоторое кружение, каковое случается обычно после того, как за один присест взять да и выпить целый штоф малаги.
— На теле адмирала не было обнаружено ничего, что указывало бы на насильственную смерть. То же показало и вскрытие. Я читал врачебное заключение. Адмирал де Ривас умер внезапной естественной смертью и абсолютно здоровым.
— А зачем вы его читали?
— То есть?
— Зачем читать врачебное заключение, предварительно вытребовав его из полицейской управы, ежели нет никаких сомнений в естественной смерти адмирала? Значит, сомнения все же были?
— Что-то вы, сударыня, слишком осведомлены о действиях охранительных служб.
— Я имела возможность ознакомиться с ними, когда помогала расследовать одно дело в Москве, сударь.
— Вы помогали полиции расследовать дело?
— Да. В девяносто девятом году. Меня попросили помочь, — ответила Анна с явным вызовом.
— Вас попросили помочь полиции? — удивлению подполковника не было предела. — В чем же?
— Это секретная информация.
— Ах, ну да, конечно, — с большой долей иронии произнес Татищев, решив ознакомиться с досье девицы, каковое, несомненно, имеется в архиве Тайной экспедиции.
— Вы сказали, сударыня, что знаете, как Магнетизер убил адмирала, — сухо напомнил Павел Андреевич.
— А я уж подумала, что вы об этом не спросите, и даже усомнилась в вашей…
— Компетенции, — закончил Татищев. — Так как был убит адмирал?
Анна Александровна посмотрела в недоверчивые глаза подполковника, сжала ладонь в кулак и показала ему вытянутый большой палец.
— Вот так.
— Что сие значит? — изумился Павел Андреевич.
— Метод убиения, — ничего не пояснила этой фразой Анна Александровна.
— Не понимаю, — буркнул подполковник. — Извольте объяснить.
— Итак, при вскрытии де Риваса никаких насильственных причин для его смерти обнаружено не было. Как изволили выразиться вы, он «умер абсолютно здоровым и естественной смертью».
— Так гласило врачебное заключение.
— Но у покойного, — продолжила Анна Александровна, — имелось небольшое красное пятнышко на лбу чуть повыше переносицы, похожее на недавний ожог. Пятнышко размером с серебряный гривенник.
— Вы хотите сказать, что небольшой ожог, пусть даже на лбу, мог послужить причиной смерти здорового пятидесятилетнего мужчины? — усмехнулся Татищев. — Не смешите меня, мадемуазель.
— Сие пятно не есть ожог как таковой, — медленно произнесла Анна Александровна. — Это уникальный способ убиения, метод. А орудием убийства является сам убийца с его феноменальными магнетическими способностями лишать человека жизни одним прикосновением большого пальца ко лбу жертвы. Правда, в нужное место и незамедлительно после введения жертвы в магнетический сон-явь.
Павел Андреевич медленно сомкнул и разомкнул веки. Да она просто сумасшедшая!
— Простите, но у меня действительно много дел.
— Человек, что владеет техниками магнетического убийства, здесь, в Петербурге, — быстро произнесла Анна Александровна, заметив, что Татищев ни в малой степени не верит ей. — А два года назад он совершил серию убийств в Москве. Я помогала расследовать это дело, но его тогда не удалось поймать. И он очень опасен.
— Так он от вас сбежал? — с сарказмом спросил подполковник.
— Да, — резко ответила Анна, злясь на явное недоверие к ее информации.
— Вот гад!
— Вы не понимаете, как он опасен и на что способен! Не хотите понять. Вы, сударь…
— Ну, успоко-ойтесь, — протянул подполковник, поглядывая на собеседницу с некоторым даже оттенком участия, как смотрят на безнадежно больных людей. — Не стоит так волноваться.
— Вы совершенно недалекий человек! — задохнулась в негодовании Турчанинова. — Вам не в тайной полиции служить, а в какой-нибудь канцелярской конторе, где только и делают, что перекладывают с места на место не нужные никому бумажки!
— Вы что-то уж слишком разошлись, — холодно оборвал ее Татищев. — Кстати, а вы не владеете такими замечательными техниками убиения человеков одним пальцем?
— Нет, — не сразу ответила Анна побелевшими от злости губами. — Я умею только лечить.
— А что так? — мягко спросил Павел Андреевич и премило улыбнулся.
Турчанинова, пронзив бурбона испепеляющим взглядом, резко повернулась. Выходя, она хлопнула дверью так, что Татищев невольно вздрогнул, а возле косяка отвалился добрый кусок штукатурки, обнажив переплетенную крест-накрест дранку. И кто бы мог подумать, что у такой субтильной девицы окажется столько силы. Конечно, злость умножает силы. Как, впрочем, и душевная болезнь.
Глава двенадцатая
Чего боятся вольтерьянцы, педерасты и болтливые фрейлины. — Ангелы не отбрасывают теней. — Подноготная девицы Анны Турчаниновой. — Самоутопление канцеляриста Голохвастова и апоплексический удар коллежского асессора Вязникова. — «Достойный дар души бессмертной» и «Смерть, достойная любви». — Это вам не комар чихнул! — И все же нам придется встретиться…
