Вернулся он через минуту, держа в руках пухлую пачку денег.
— Вот, прошу. Ровно семьдесят тысяч.
— Сколько? — вскинул на него Нелидов взор, сверкнувший весьма недобро.
— Семьдесят, — промолвил антиквариус, пытаясь улыбнуться.
— Ты же давеча говорил: «Девяносто», — нахмурился ротмистр и стал угрожающе подниматься с кресла. — Шельмуешь, мерзавец!
— Что вы! — попятился от него Христенек. — Я забыл. Да! А теперь вспомнил! Я и правда обещался вам дать за книгу девяносто тысяч. Просто сейчас у меня денег в наличности более нет, но к вечеру я, сударь, непременно их достану и, конечно же, передам вам. Вы не верите мне?
— Не верю, — отрезал Андрей, однако снова опустился в кресло. — Потому что ты — шельма.
— А вот это вы зря, — обиженно протянул Христенек. — Я же понимаю, что у меня могут возникнуть в связи с вами разные неприятности.
— И возникнут! — заверил его Нелидов.
— Ну, вот видите? Мне неприятности ни к чему! Так что к вечеру или, крайний срок, завтра я предоставлю вам недостающую сумму. Дайте книгу.
Андрей, не сразу, протянул ему «Петицу».
— Положите, пожалуйста, на диванный столик возле вас, — словно действительно боясь обжечься о книгу, произнес антиквариус. — Благодарю. А теперь извольте, пожалуйста, расписочку.
— Какую еще расписочку? — недовольно спросил Нелидов.
— В том, что вы получили от меня за книгу «Петица» деньги. Девяносто тысяч. Так положено.
— Я получил семьдесят, — язвительно поправил его Андрей.
— Да боже мой, получите вы свои двадцать тысяч, — не допускающим сомнения тоном произнес Христенек. — А расписку напишем сейчас, чтобы вам два раза не писать. А ну как потом у вас желания не будет или времени? Человек вы занятой.
— Черт с тобой, — согласился Андрей. — Значит так: «Я, нижеподписавшийся Его Величества лейбгвардии Кирасирского полка ротмистр Нелидов, настоящим удостоверяю, что…» Как дальше-то?
* * *
В Английский клуб, место отдохновения мужских душ и тел от домашней рутины, а подчас и женской тирании, Нелидов приехал уже во втором часу пополуночи. Мельком взглянул в клубный журнал, увидел, что он весь испещрен записями пари на него, в коих чаще прочих фигурировала фамилия Огниво-Бурковского. Сей господин спорил едва ли не с десятком клубных завсегдатаев, что Нелидов отдаст карточный долг. Его пари в сумме составляли несколько тысяч рублей.
«А ведь он опять выиграл», — подумал Андрей и прошел в клуб. В полупустой библиотеке, как обычно, дремали с газетой в руках несколько генералов. В говорильне было накурено и велись дискуссии о сроках начала Индийской кампании, войне с Англией и предполагаемом разделе Турции. В малой и большой гостиных шла игра.
Михал Михалыча он нашел за одним из игральных столов.
— Прошу прощения, что прерываю игру, сударь, — громко произнес Нелидов и выложил на стол перед Огниво-Бурковским пачку денег. — Семьдесят тысяч, мой карточный долг. Извольте принять.
— Благодарю вас, господин ротмистр, — слегка привстав, вежливо произнес Огниво-Бурковский. — Я нисколько не сомневался в вашей исключительной порядочности.
Он полез в жилетный карман и достал расписки Нелидова.
— Вот, прошу.
Андрей принял их и порвал в мелкие клочки.
— Не желаете ли талию в банчок?
— Нет, благодарю, — покачал головой Нелидов и пошел в буфетную.
Клубные завсегдатаи посмотрели ему вслед с нескрываемым уважением.
И только взгляд Огниво-Бурковского был насмешлив и немного презрителен.
Глава вторая
О том, какие сны снятся с похмелья. — Katalepsus. — Комплот из столичных светил. — Как лечат каталепсию в Малороссии. — Странный совет доктора Сторля.
От разорвавшегося саженях в пяти пушечного ядра Ярый встал на дыбы и повалился набок, подмяв его под себя.
— Живы, поручик? — склонился над ним секунд-майор Татищев, прикомандированный к их полку незадолго до штурма Дербента.
— Вроде жив, — попытался улыбнуться он, безуспешно стараясь высвободиться из-под дергающегося в предсмертных судорогах коня.
— Я помогу, — спешился секунд-майор, и с его помощью ему удалось кое-как выкарабкаться. Мундир был в крови Ярого, который, вряд ли сознавая, что с ним происходит, закатил в предсмертной агонии глаза и конвульсивно дергал ногами, словно все еще скакал вместе с хозяином в атаку.
— Вы ранены? — спросил Татищев, покосившись на кровь.
— Нет, это кровь коня.
Граната плюхнулась совсем недалеко от них, испуская дымок и угрожающе шипя. Сейчас она разорвется и брызнет десятком смертельных осколков в живот, грудь, лицо…
— Ложись! — крикнул Татищев и дернул его за рукав мундира, увлекая на землю. Граната, мячиком покрутившись в траве, рванула огненным пламенем, и гром от ее взрыва заложил уши.
Когда дым рассеялся и Нелидов открыл глаза, то увидел, что над ним склонилась рябая физия Ферапонта, старого камердинера отца. Старик дергал его за руку и дышал на него амбре из лука и квашеной капусты, от коего с похмелья очень даже запросто могло стошнить. Словно заведенный механизм, Ферапонт повторял:
— Поднимайтесь, барин, с вашим батюшкой худо. С барином Борисом Андреевичем худо, вставайте, барин.
— Пошел к дьяволу, — щурясь спросонья, отпихнул его Андрей. — Я нынче болен.
— Поднимайтесь, барин, с вашим батюшкой удар случился, — настаивал тот. — Беда!
Андрей рывком поднялся на постели, и в голове тотчас забили своими молотами безжалостные молотобойцы. Нелидов сжал обеими руками виски, кое-как при помощи Ферапонта накинул архалук и поплелся за камердинером.
Отец лежал на полу в библиотеке, красный, с раздувшимися щекой и шеей, и вращал глазами. Завидев Андрея, он заворочался и промычал нечто нечленораздельное, тщетно силясь что-то сказать. Затем затих, вперив свой горящий взор на сына. Пахло уксусом и альтонскими каплями, кои камердинер считал панацеей от всех хворей и напастей, ибо однажды они помогли ему избавиться от лютого запора урины.
— Когда это случилось? — присел Андрей около отца, не спускающего с него взора.
— С полчаса тому, может, чуть более. Барин прошли в библиотеку, затем громко закричали, а когда я прибег, они уже лежали на полу, — сокрушенно ответил Ферапонт. — Я велел Лизке принести альтонских капель, и мы дали ему их выпить. Сам он не мог, и мы влили их ему в рот.
— За доктором послали?
— Семка побег. Чай, на обратном пути уже.
Андрей поднялся с корточек, и ему в глаза бросился раскрытый тайник в подлокотнике кресла, где хранилась «Петица». Так вот в чем дело! Отец прошел в библиотеку, открыл тайник, не обнаружил в нем «Петицы», и его хватил удар. Что же он наделал?!
