— Может, предложите мне присесть? — в свою очередь насмешливо произнесла Анна, впрочем, нимало не удивляясь состоянию подполковника. Так всегда бывало с людьми, кои только что вышли из сомнабулического состояния и ничего не помнили о том, что говорили и делали, будучи погруженными в магнетический сон-явь.
— Да, прошу вас, — не сразу ответил Павел Андреевич.
Анна села в кресло и подождала, пока Татищев усядется напротив.
— Говорите, — скорее потребовал, чем попросил подполковник, наконец пришедший в себя.
— Скажу, — просто ответила Турчанинова и добавила: — Только после того, как вы мне ответите, удалось вам расшифровать записку Талызина или нет.
— Удалось, — коротко и крайне неохотно ответил Татищев.
— Что в ней?
— Это тайна следствия.
— Тайна? — кольнула его взглядом Анна Александровна. — Хорошо, тогда то, что я знаю, как и кто убил генерала Талызина, будет моей тайной.
— Вы обязаны содействовать следствию по закону, — заметил ей Татищев.
— Вам я ничего не должна, — отрезала Турчанинова, поднимаясь с кресел. — Прощайте.
— Погодите, — скрепя сердце произнес подполковник, когда Анна Александровна уже взялась за дверную ручку. — Что вы хотите знать?
— Я уже говорила вам: все, что знаете вы, — обернулась она, остановившись. — Все с самого начала.
«Вот ведь баба навязалась на мою голову! — подумал подполковник и тут же добавил про себя: — Ну, во-первых, не баба, а девица. Во-вторых, я действительно поступил не по-рыцарски, выманив у нее записку обещанием взять ее в дело и не взяв. К тому же она может быть полезна. Как бы она сама, без меня, не распутала это дело…»
— Хорошо, — сдался подполковник. — Задавайте свои вопросы.
Анна снова села в кресло. Татищев был хмур, но, похоже, выкручиваться и юлить не собирался. Что ж, это другое дело.
— Почему вам было поручено расследовать смерть Петра Александровича? — задала она свой первый вопрос.
— Столь скоропостижная кончина молодого генерала вызвала сомнение в ее естественности, — стал отвечать Павел Андреевич. — Кроме того, по столице поползли слухи, будто его отравили или он сам покончил с собой, не справившись с угрызениями совести.
— После апоплексии императора Павла? — осторожно спросила Турчанинова, дипломатично обойдя то, что было известно всем: генерал Талызин был одним из первейших зачинщиков тайного заговора против императора.
— Да, — коротко ответил Татищев. — Слухи надлежало либо развеять, либо подтвердить, вот мне и поручили расследовать причины его смерти. Аккуратно, не привлекая лишнего внимания и… лишних свидетелей, — посмотрел он выразительно на Анну Александровну.
— Понятно, — кивнула Турчанинова. — Дальше.
— Я ознакомился с врачебным заключением и протоколом осмотра квартиры и трупа генерала. Не нашел ничего, что бы указывало на хотя бы косвенные признаки насильственной смерти.
— То есть врачебное заключение такое же, как и на смерть адмирала де Риваса?
— Да, абсолютно такое же.
— Это навело вас на мысль осмотреть квартиру генерала и побеседовать с лакеями?
— Совершенно верно. Мне подумалось, уж не Магнетизер ли поработал.
— Правильно, — констатировала Анна.
— Благодарю вас, что вы оценили мою сообразительность, — не удержался, чтобы не съехидничать, Татищев.
— Не стоит благодарности, — нимало не смутилась Анна.
— Я осмотрел квартиру и провел дознание с лакеями, — продолжил Павел Андреевич. — И выяснил, что накануне у Талызина был некий посетитель в черном плаще и шляпе, надвинутой на самые глаза.
— Это Магнетизер. Выходит, он не уехал из города.
— Выходит, так. Он пришел почти сразу после того, как генерала покинула одна дама под вуалью, которую лакеи не знают.
— Мне знакома эта дама, — заверила его Анна Александровна. — К смерти Петра Александровича она никакого касательства не имеет.
— Вы это знаете наверное? — спросил подполковник.
— Абсолютно.
— Но вы все равно должны будете назвать мне ее имя.
— Позже. Продолжайте, пожалуйста.
— А это, собственно, все. Да, — оживился подполковник, — они, Магнетизер и генерал, несомненно, были знакомы и поздоровались особым рукопожатием, каковым здороваются масоны.
— Если бы масоны… — раздумчиво произнесла Турчанинова.
— Прошу прощения, что вы сказали? — не понял Павел Андреевич.
— Ничего, — не стала ничего объяснять Анна. — Что было в записке?
— В записке? Ах, да.
Павел Андреевич поднялся и вышел из гостиной. Через полминуты он вернулся, держа в руках лист бумаги.
— Вот.
УЛИСС УСПЕЛ ПЕРЕДАТЬ КНИГУ КУРНОСОМУ. ПРИКАЗ ВЕРХНЕЙ ВЕНТЫ: КУРНОСОГО УБРАТЬ, КНИГУ ИЗЪЯТЬ.
Прочитав это, Анна вопросительно взглянула на Татищева.
— Как вам это удалось?
— Я нашел ключ, — просто ответил Павел Андреевич, усаживаясь на место. — Как я и предполагал, это оказался набор цифр, не случайный, конечно.
— Какой именно?
— Одна тысяча триста девяносто.
— «Опасность».
— Совершенно верно.
— Курносый — это, конечно, Павел, — еще раз прочитала записку Анна. — Выходит, император для кого-то представлял опасность?
— Да. Надо полагать, в связи с книгой, которую он получил от Улисса. Очевидно, в ней содержалось нечто такое, знание чего и делало императора опасным. Вот его и…
— Убили, — закончила за Татищева Анна Александровна.
Она откинулась на спинку кресла.
— Значит, поначалу его не хотели убивать…
— Возможно, его только хотели заставить отречься от престола в пользу цесаревича Александра, — медленно произнес Татищев.
— Возможно, — согласилась Анна. — А кто такой Улисс?
— Ну, вам ли с вашим знанием языков этого не знать?
— Откуда вы так много про меня знаете?
Татищев уклончиво промолчал.
— Понятно, — медленно произнесла Анна. — Я забыла, где вы служите.
— Именно, — подтвердил Павел Андреевич.
— Улисс по латыни это Одиссей.
— Верно.
— А кого в записке называют Улиссом-Одиссеем?
— Не знаю, — просто ответил подполковник. — Но этого человека необходимо найти. С него и этой книги все началось. И если императора устранили из-за книги, может, и генерала Талызина убрали по той же причине?
— Выходит, Талызин организовал, как вы говорите, устранение Павла и изъял книгу, а потом его же за это и убили?
