— Вот, познакомьтесь, Анна Александровна Турчанинова, — произнес Андрей, отходя в сторону и пропуская вперед себя Анну. — Она любезно согласилась врачевать вас, и теперь вам придется слушаться ее во всем.
Он попытался улыбнуться, но из этого ничего не получилось. Взгляд отца жег, не давая говорить.
— Добрый день, господин Нелидов, — сказала Анна и присела на краешек стула возле постели. — Я здесь, чтобы попытаться вам помочь.
Борис Андреевич продолжал неотрывно смотреть на сына.
— Он нас слышит? — прошептал Андрей.
Анна кивнула.
— Оставьте нас вдвоем, пожалуйста.
Нелидов-младший воспротивиться не решился и покорно вышел из спальни.
Если вы думаете, что Анна Турчанинова начала с того, что, оптимистически взглянув в глаза Бориса Андреевича, произнесла эдаким бодрым голосом обычную для врачевателей фразу типа: «Что, сударь, приболели малость?» или «Ну, и что это мы здесь лежим-полеживаем»? — то вы глубоко ошибаетесь. Ничего подобного не случилось и близко. Напротив, Турчанинова, даже и не глядя на больного, стала вдруг часто и быстро сжимать и разжимать свои кулачки, а потом потерла одну ладонь о другую, будто какой негоциант, свершивший выгодную сделку. Затем, ни слова не говоря, она поднялась и, наклонившись над ним, обратила пристальный взор прямо в глаза Нелидова.
Дальнейшие ее действия вызвали бы у возможного наблюдателя недоумение, а может, и нервический смешок. Приблизив ладони к лицу Бориса Андреевича и почти касаясь его, она стала совершать дугообразные движения изнутри наружу, как бы поглаживая лик больного. Затем она проделала те же манипуляции возле его груди, живота и ног.
Когда она произвела свои раппорты трижды, лицо Нелидова порозовело и опухоль с него стала спадать.
— Пошевелите рукой, — приказала ему Анна.
Борис Андреевич повиновался.
— Теперь ногой, — таким же тоном сказала ему Турчанинова.
Нелидов согнул и разогнул под одеялом ногу.
— А теперь скажите что-нибудь.
— Позовите сына, — вполне внятно произнес он.
— А вы сами разве не можете этого сделать? — не очень вежливо ответила Анна, не спуская с него глаз.
Борис Андреевич приподнялся и дернул сонетку. Тотчас двери спальни приоткрылись и в их проеме показалась голова горничной.
— Андрея Борисовича… попросите ко мне.
Мало не вскрикнув от радости, горничная пропала, и из-за двери послышалось:
— Барин разговаривают. Сами!
Через мгновение двери спальни распахнулись и вошел Нелидов-младший. Увидев отца порозовевшим и могущим двигать членами, он просиял и с благодарностью посмотрел на Турчанинову.
— Подойди ближе, — вполне внятно произнес Борис Андреевич.
Андрей приблизился.
— Ты взял книгу? — спросил Нелидов, глядя на сына и нимало не смущаясь присутствием Анны. — А вернее, похитил?
Нелидов-младший опустил голову. Он теперь был похож на напроказившего мальчишку, только проказы его стоили отцу здоровья, а может, и самой жизни.
— Как ты посмел?!
— Отец…
— Молчи.
Борис Андреевич подтянулся и присел на постеле.
— Верни ее, — жестко произнес он. — Заклинаю тебя. И если я умру…
— Отец…
— И если я умру, — повысил голос Нелидов-старший, — то это моя последняя воля. Ты понял?
Андрей молчал.
— Я тебя спрашиваю, ты понял?
— Понял, — еле слышно ответил Андрей.
— То-то.
Борис Андреевич устало откинулся на подушки.
— Благодарю вас, — обратился он к Турчаниновой, и его взгляд потеплел, — что вы предоставили мне возможность говорить. Думаю, это ненадолго, не так ли?
— Верно, — не стала лукавить Анна. — Это улучшение временное, и лечение ваше еще, по сути, и не началось. А сейчас вам будет больно, и я прошу вас немного потерпеть.
Тотчас после этих слов лицо больного исказила гримаса. Тело его вытянулось, и по нему прошли судороги. Продолжалось это недолго, и скоро члены Нелидова вновь омертвели, как и прежде. Живыми остались только глаза, но теперь они смотрели на Андрея требовательно и жестко.
— Пойдемте, ротмистр, — сказала Турчанинова. — Ваш отец сию минуту заснет. Да и хватит на сегодня. Прощайте, — кивнула она Борису Андреевичу.
Он в ответ лишь прикрыл глаза.
* * *
— Спаси вас Бог, добрая барыня, спаси вас Бог, — кинулся к Анне с поклоном дежуривший у дверей Ферапонт. — Каженный день теперь за вас буду Богу молиться, каженный день…
— За барина своего молитесь, — ответила старому камердинеру Турчанинова и долгим взглядом посмотрела на Андрея. — Где мы сможем поговорить?
— В гостиной, в моем кабинете, где пожелаете, — с готовностью произнес тот.
— И за барина буду молиться, и за вас, — продолжал бормотать Ферапонт, кланяясь.
— Пройдемте к вам, — кивнув камердинеру, сказала Анна.
Когда вошли в кабинет, Анна, отмахнувшись от предложения Андрея «располагаться», не стала присаживаться и сразу сказала:
— Положение вашего отца очень и очень скверное. Может статься, его лечение займет весьма длительное время, и еще не факт, что мне удастся поставить его на ноги.
— Но ведь вам удалось сделать так, что он стал двигаться и говорить! — с надеждой воскликнул Андрей.
— Это было несложно, потому что я обладаю определенными и весьма действенными практиками и у меня есть свой метод, — туманно ответила Турчанинова. — К тому же это было не лечение, а простой осмотр. А лечение вашего батюшки сможет иметь положительные результаты лишь в том случае, если будет устранена причина его заболевания.
После недолгой паузы она добавила:
— Вы говорили, что карточный долг есть долг чести?
— Именно так.
— Теперь у вас другой долг чести. Вы должны вернуть книгу. Только тогда причина болезни вашего батюшки будет устранена. Тогда проще будет справиться с ее последствиями. Вы поняли меня? — спросила она почти так же требовательно, как до того спросил Нелидова его отец.
— Понял, — ответил Андрей.
— Хорошо, — смягчилась Анна Александровна. — Я приду завтра. В это же время. Не провожайте меня, я помню, где выход.
Глава четвертая
О том, как у христенековского лакея собственный зуб оказался в собственной же ладошке, и о том, что не следует бить полициантов, когда они честно исправляют свои обязанности. — Домашний арест — наказание не из тяжелых, но все же наказание. — Секретное поручение лакею Семке. — Как свезло горничной Лизке, или любиться три раза кряду может не всякий. — Новый визит лекарки.
