Снятие с креста…
С полей шляпы еще стекала вода. Сняв головной убор, Виравольта поднялся по ступенькам к алтарю.
— Я прямо сейчас посмотрю, можно ли что-то выяснить, — сказал Броцци. — В жертву ударила молния. — Врач потрогал пинцетом конечности трупа; кусок плоти отвалился сам собой. — Две трети поверхности тела обуглились, волосы сгорели полностью. Волосяной покров конечностей… Скажите-ка, Виравольта, вашему слуге нечем заняться? У меня в сумке несколько листов веленевой бумаги и немного чернил. Он мог бы записывать мои комментарии. Тогда мне не придется отвлекаться на это и поможет при написании итогового отчета. Он ведь умеет писать?
Ландретто вопросительно поглядел на хозяина. Пьетро молча дернул подбородком. Ландретто подошел к алтарю, пошарил в сумке врача и выудил необходимые предметы. И вскоре уже сосредоточенно и прилежно записывал то, что говорил врач. Пьетро же слушал вполуха, зачарованно глядя на фреску «Снятие с креста». На ней были изображены Богородица, Мария Магдалина и Иосиф Аримафейский, собирающий кровь Христову. На заднем плане римские легионеры. В небесах звезды гнева Господнего. Похоронный плач Голгофы. Под фреской находилась дарохранительница. Пьетро подошел поближе. Совершенно определенно… убийца любит обыгрывать библейские метафоры. Связь между Марчелло, тоже снятого со своего рода проклятого дерева, как только что сняли Каффелли с карниза Сан-Джорджо, не вызывала сомнений.
— Священника связали веревками, — сообщил Броцци. — Следы еще видны на горле, талии, вокруг запястий и щиколоток. О! Погодите-ка, посмотрим вот это… Кровоподтек на затылке и небольшая трещина в черепе позволяют предположить, что его оглушили, прежде чем подвесить на фронтоне Сан-Джорджо. Пьетро! Невозможно, чтобы все это проделал один человек! Каффелли наверняка… очнулся, как только его поместили в то место, под шквалы ветра.
Неужели Химера управляет стихиями и предвидел, что молния ударит в карниз и прикончит священника? Не в этом ли самое большое могущество Дьявола? Враг, кем бы он ни был, сумел обрушить эту бурю на Венецию? Пьетро не мог отделаться от мысли о роке.
— И еще кое-что… — продолжил Броцци.
Он снял очки и некоторое время протирал их, стараясь подавить тошноту. Подняв остатки одежды, он обнаружил на обожженной плоти еще одну рану.
— Его оскопили.
Врач глубоко вздохнул и вновь нацепил очки.
— Он практически истек кровью. Одежду с него не сняли, но от нее мало что осталось.
Пальцы Пьетро поглаживали картину. Это и впрямь была картина, а не фреска, как сперва показалось. Внезапно он увидел небольшую разницу между цветом побеленной известью стены и тем местом, где — теперь он в этом не сомневался — изначально висела картина. Никаких сомнений — ее недавно переместили. Рама картины расположена под странным углом, не совсем прямо… Пьетро провел рукой по раме, потом коснулся стены, присел и рывком приподнял картину. Ландретто увидел, как хозяин пошатнулся, тут же бросил перо и помчался на помощь под изумленным взглядом Броцци. Вдвоем они сняли картину. Броцци продолжил осмотр трупа. А Пьетро со слугой положили огромное полотно чуть в стороне. И снова поглядели на место, прежде закрытое картиной. Стену там пересекала поперечная трещина, совершенно хаотичная, и…
Броцци продолжал что-то говорить, но Виравольта его не слышал.
«Черт подери…»
Он медленно отступил на несколько шагов.
Когда Виравольта оказался рядом с врачом, тот, встревоженный воцарившейся гробовой тишиной, снял очки и, в свою очередь, уставился на стену.
«Тот адский ветер, отдыха не зная.
Мчит сонмы душ среди окрестной мглы
И мучит их, крутя и истязая».
И чуть ниже:
«Vexilla regis prodeunt inferni».
Надпись была свежая, не вырезанная ножом на человеческой плоти, как в случае с Марчелло, а написанная на стене.
— Написано кровью, — пробормотал Пьетро и растерянно поглядел на Броцци.
Рука врача Уголовного суда упала на труп.
«Близятся знамена ада».
Песнь VI
Адская буря
Проблема зла
Андреа Викарио, член Большого совета
О грехе и каре Господней:
зло и власть. Гл. IV
…Все здание иудео-христианства опирается на одно: сознание греха, которое передается через метафору о первородном грехе и провозглашается основой цивилизации. В свете фактического господства этого постулата у еретических сект есть только две возможности: отринуть его целиком и тем самым обрушить основы морали в целом или объявить неполным и требовать возврата к источнику религиозных посланий, взывая к ригоризму «правоверных». В обоих случаях торжествует грех; этот отказ и призыв к возмездию обуславливают осуществление духовной власти, и таким образом снова правит Люцифер. Там, где царит террор, правит и власть: именно поэтому парадокс в том, что у официальных религий основным инструментом подавления является зло; именно поэтому во всем мире империи создаются лишь силой; именно поэтому проблема зла — вопрос политический, и посему само существование проблемы зла нам снова указывает на то, что в этом мире торжествует Сатана.
— Убийца или убийцы быстро справились с делом, — подытожил Пьетро. — Быстро, но весьма эффективно, следует признать.
Перепуганный дож, казалось, несколько подрастерял свою обычную сдержанность.
Пьетро, Эмилио Виндикати и Антонио Броцци сидели перед его светлостью в зале Коллегии. За окном по-прежнему бушевала буря, и в помещении горели все люстры. Броцци то и дело поднимал взгляд к фрескам на потолке.
Доктору совершенно очевидно хотелось находиться где-нибудь в другом месте. Слишком большое напряжение вредило его сердцу.
— Это невозможно, невозможно! — твердил Франческо Лоредано.
Дож помотал головой и в конце концов треснул кулаком по подлокотнику трона.
— Если подробности смерти Марчелло Торретоне можно было утаить от общественности, то в этом случае вся Венеция в курсе! Дело будет неизбежно представлено Большому совету, Эмилио. Вас самого и представителей Уголовного суда вызовут для дачи объяснений о ходе следствия! Вам надо подготовиться… И, кстати, я не удивлюсь, если это убийство осуществлено средь бела дня именно для того, чтобы вынудить нас включить в игру Большой совет! Мы рискуем в очередной раз оказаться в опасных водах, пробираясь между нашими маленькими секретами и общественным обсуждением! Если мы хотим продолжить тайное следствие, которое ведет Виравольта, Совет десяти и Уголовный суд должны предоставить свой вариант. Но из всего этого мне ровно никакой пользы, Эмилио! Совсем никакой! Вы поставили меня в положение, которое мне совершенно не нравится. Нам необходимы результаты, в Большом совете состоят далеко не глупцы. Они быстро почуют: что-то происходит вне их поля зрения. А что мы имеем на данный момент?
