— Ну? — улыбнулся Пьетро. — Пытаемся переметнуться в другой лагерь?
* * *
К счастью, на верхних этажах здания сражений практически не велось. Прикончить оставшихся Огненных птиц, укрывшихся в залах Коллегии и Выборов, было не сложно. Попытка противника освободить заключенных из Пьомби тоже не увенчалась успехом. Стриги осознали, что их путь заканчивается на пороге этой самой тюрьмы, где они вскорости и окажутся.
Пьетро вместе с победоносными офицерами Уголовного суда вышел из дворца и нос к носу столкнулся с девчушкой в синей юбочке.
С улыбкой до ушей она протянула ему картонную коробочку.
— Мессир!
Малышка буквально сияла.
— Для маленьких учениц Святой Троицы…
Пьетро улыбнулся.
Каким-то чудесным образом празднования и карнавал на улицах продолжались. Словно по волшебству венецианцы ни на йоту не потеряли своего воодушевления. Несмотря на шум и ярость, грохот сражений — некоторые из которых так и остались скрытыми от глаз широкой публики, а другие были столь очевидны, что их сочли розыгрышем, — потонул в общем гвалте. А возникшие слухи улыбающиеся во весь рот власти поспешно задавили в зародыше. Командующий Арсеналом одержал победу. А в конторах у Риальто, тоже ставших театром военных действий, отрезанные от своих Стриги в конечном итоге сдались. Даме Червей выпала честь забрать из рук забаррикадировавшихся в юридических конторах сторонников фон Мааркена и Химеры последний выстреливший в этот день пистолет.
По правде говоря, празднование Вознесения и карнавал 1756 года были бесподобными.
А на «Буцентавре» посол наклонился к уху дожа:
— Это было поразительно! — Но, спохватившись, что надо хотя бы изредка демонстрировать критический подход, добавил: — Хотя и несколько… помпезно.
Франческо Лоредано улыбнулся и промолчал, испустив долгий-долгий вздох облегчения.
Обручение с Морем завершилось.
Песнь XXIV
Колодец Гигантов
Карету Экхарта фон Мааркена по дороге из Маргеры тя нула шестерка лошадей, которых яростно нахлестывал кучер. Экипаж двинулся, как только по приказу герцога-ренегата загрузили багаж. И вот теперь он бежал. Фон Мааркен мрачно взирал на сменяющийся за окном пейзаж. Буквально в считанные часы его мечты развеялись в прах. Время от времени австриец сжимал руками голову, стараясь справиться с терзавшими его страхом и бешенством. Потому что теперь он, оставшись наедине со своими несбывшимися мечтами и мыслями о более чем реальной перспективе вечной ссылки, бесконечного изгнания, ехал по этой дороге, навсегда уводящей его из Венецианской республики. Никогда уже не вернуть ему свою собственность, большей частью реквизированную Марией-Терезией. И еще меньше шансов вернуть честь. Резкие краткие восклицания кучера, удары хлыста, тяжелое дыхание лошадей, клубящаяся пыль — все это доходило до его сознания, как отдаленное падение капель в бездонный колодец, и казалось, будто мир скрыт за каким-то саваном. Он находился словно в кошмаре, и, похоже, этот кошмар продолжался с рокового дня его первого изгнания. «Все потеряно, — думал герцог. — Все…»
Он сжал кулаки. Фон Мааркен уезжал спешно, так же как и приехал: тайно, опальным аристократом, в одиночку. Дож победил. Остался в живых. Оттавио и Викарио мертвы. Огненные птицы, эти порожденные другим кошмаром Стриги, сложили оружие. Только ему и Химере удалось ускользнуть. И они стали опасны друг для друга. «Как всегда и были на самом деле», — подумал фон Мааркен. И все это произошло по вине одного-единственного человека, в этом Экхарт был совершенно уверен. Черной Орхидеи,
Пьетро Виравольты, которого по каким-то непонятным соображениям Дьявол, уже держа в руках, оставил в живых, вместо того чтобы покончить с ним раз и навсегда. И очень может быть, что именно в тот день все и покатилось под откос.
Экхарт до сих пор рвал и метал.
«И что теперь?»
Бегство. Только бегство. Возвращение в Австрию невозможно. Там его ждала лишь тюрьма. Он бежал во Францию, где имел кое-какие связи. Быть может, он найдет там защиту и способы опять всплыть на поверхность. Пока герцог размышлял обо всем этом, им овладела бешеная ярость пополам с отчаянием. На глаза навернулись слезы. Ну что ж! Значит, он один. Совсем один. Но он выкрутится, верно? Первое, что нужно сделать — это скрыться. А потом он снова займется тем, чем занимался всю жизнь: будет драться за остатки былой чести, осмеянной и поруганной, превратившей его в перекати-поле. Он будет драться за то малое, что у него осталось. Он герцог, а не хвост собачий! Никогда прежде фон Мааркен не ощущал себя апатридом
[32]
, у которого отняли все. Одиночество короля в изгнании.
«Полно! Я выпутаюсь!»
Смутное беспокойство и интуиция заставили его мельком взглянуть в заднее окошко кареты. И открывшееся зрелище его поразило. На горизонте обрамленной кипарисами, озерами и долинами дороги садилось солнце. Потом он заметил маленькую точку, на которую не обратил особого внимания. Но точка приближалась, и герцог, прищурившись, заинтригованно присмотрелся.
За ним следовал всадник с развевавшимися на ветру волосами и плащом за спиной. Он мчался во весь опор, широкие рукава его рубахи раздувались. Всадник вовсю пришпоривал коня.
«Он! Это он!»
Фон Мааркен выругался сквозь зубы.
Пьетро Виравольта бросился за ним вдогонку сломя го лову.
Услышав о существовании виллы в Маргере, где обычно собирались Огненные птицы, после того как покинули мрачный подвал в Местре, Пьетро немедленно туда отправился в сопровождении солдат и офицеров Уголовного суда. Виравольта еще надеялся захватить там Химеру и фон Мааркена, поскольку имелись сильные сомнения, что это один и тот же человек. Вилла оказалась большим зданием с величественными античными колоннами, наружными застекленными дверями, ведущими к входу и огромным залам, и стеклянным куполом, сквозь который проходил свет. Но хотя признаки недавнего человеческого присутствия тут имелись, вроде разбросанных на полу костюмов с капюшонами, вилла оказалась пустой… Почти.
В уголке спрятался помогавший фон Мааркену грузить багаж слуга, явно слабоумный. Он тоже собирался удрать, но, завидев приближающихся венецианских солдат, вернулся и спрятался в темном закутке под лестницей. Пьетро вспомнил, как тот дрожащим пальцем указал направление, в котором убегал фон Мааркен. Виравольта немедленно помчался следом.
И далеко оторвался от сопровождавших его солдат.
И теперь скакал один — дуэлянт, заблудившийся на дороге мечты среди подступавших вместе с заходом солнца сумерек.
Пьетро был уже на расстоянии полета стрелы от ускользающей кареты. Продолжая пришпоривать коня, он достал из-за пояса пистолет. Попытался прицелиться, но расстояние было еще слишком велико, и выстрел пропал бы втуне. Он скакал, вытянув руку, и пистолет казался ее продолжением.
