— Знаю, знаю, — сказал князь Василий своим
монотонным голосом. — Je n`ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s`est
decidee a epouser cet ours mal — leche l Un personnage completement stupide et
ridicule.Et joueur a ce qu`on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали
решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная
особа. К тому же игрок, говорят. ]
— Mais tres brave homme, mon prince, [Но
добрый человек, князь, ] — заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как
будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила
пожалеть бедного старика. — Что говорят доктора? — спросила княгиня, помолчав
немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
— Мало надежды, — сказал князь.
— А мне так хотелось еще раз поблагодарить
дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C`est son filleuil, [Это его
крестник, ] — прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было
крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна
Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа
Безухого. Она поспешила успокоить его.
— Ежели бы не моя истинная любовь и
преданность дяде, — сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию
выговаривая это слово: — я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни
княжны при нем…Они еще молоды… — Она наклонила голову и прибавила шопотом: —
исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь
хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины,
князь, — она нежно улыбнулась, — всегда знаем, как говорить эти вещи.
Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже
страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере
у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
— Не было бы тяжело ему это свидание, chere
Анна Михайловна, — сказал он. — Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
— Но нельзя ждать, князь, в эти минуты.
Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c`est terrible, les devoirs d`un
chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг
христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла
одна из княжен-племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и
поразительно-несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
— Ну, что он?
— Всё то же. И как вы хотите, этот шум… —
сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
— Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas,
[Ах, милая, я не узнала вас, ] — с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна,
легкою иноходью подходя к племяннице графа. — Je viens d`arriver et je suis a
vous pour vous aider a soigner mon oncle. J`imagine, combien vous avez
souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы
настрадались, ] — прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась
и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции
расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
— Борис! — сказала она сыну и улыбнулась, — я
пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покамест, да не забудь
передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не
поедет? — обратилась она к князю.
— Напротив, — сказал князь, видимо сделавшийся
не в духе. — Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme…
[Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…]
Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого
человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Глава 16
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в
Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую
рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи
квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился,
как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже
известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к
нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё-таки в день
приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание
княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую
вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией,
строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие,
обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной
была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен
как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела
на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же
выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера,
нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею
сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и
нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
— Bonjour, ma cousine, — сказал Пьер. — Vous
ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
— Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
— Как здоровье графа? Могу я видеть его? —
спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
— Граф страдает и физически и нравственно, и,
кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных
страданий.
— Могу я видеть графа? — повторил Пьер.
— Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем
убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки,
скоро время, — прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты
успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер
и, поклонившись, сказал:
— Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы
мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры
с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и
поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
