— Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку,
твою золовку, люблю. Золовки — колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня
просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся
хорошенько: ты моложе ее. Как твой-то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом
знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
— Лучше, — неохотно отвечала Наташа.
Глава 7
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны,
граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым
духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во
время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал
горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу.
Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом
расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня
все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так
готова полюбить его — за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за
что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на
Вздвиженке и вошли в сени.
— Ну, Господи благослови, — проговорил граф,
полу-шутя, полу-серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в
переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их
приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать
о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем-то. В залу
выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что-то, упоминая о
княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым,
что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям
вышла m-lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила
их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами
лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться
свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она
ей показалась слишком нарядной, легкомысленно-веселой и тщеславной. Княжна
Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была
дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию
и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства
антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при
докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть
княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья
решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал
какую-нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
— Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою
певунью, — сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он
боялся, не взойдет ли старый князь. — Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль,
жаль, что князь всё нездоров, — и сказав еще несколько общих фраз он встал. —
Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы
съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость
для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как
он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи
с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот
страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она
покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и
смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится,
взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только
пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M-lle Bourienne, несмотря на беспокойные,
бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с
Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских
удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в
передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая — ей
казалось — делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна
Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою.
Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон,
который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого,
притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо
княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом
колпаке и халате.
— Ах, сударыня, — заговорил он, — сударыня,
графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал,
сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери
зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, — повторил он так не
натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив
глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже
не знала, что ей делать. Одна m-lle Bourienne приятно улыбалась.
— Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не
знал, — пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M-lle
Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье
князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они
молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать,
тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво
обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту
старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и
провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же
начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья
между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но
она не могла этого сделать и потому, что m-lle Bourienne мешала ей, и потому,
что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке.
Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к
Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…»
Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
— Милая Натали, — сказала княжна Марья, —
знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… — Она остановилась, чувствуя,
что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
— Я думаю, княжна, что теперь неудобно
говорить об этом, — сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с
слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она,
как только вышла из комнаты.
