Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее.
Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на
Ростова.
— Хоть бы женщины были. А то тут, кг`оме как
пить, делать нечего. Хоть бы дг`аться ског`ей.
— Эй, кто там? — обратился он к двери,
заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное
покашливанье.
— Вахмистр! — сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
— Сквег`но, — проговорил он, бросая кошелек с
несколькими золотыми. — Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь
кошелек под подушку, — сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и
ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
— А! Телянин! Здог`ово! Вздули меня вчег`а! —
послышался голос Денисова из другой комнаты.
— У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, — сказал
другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин,
маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал
протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что-то
переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и
в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного
отвращения к этому офицеру.
— Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой
Грачик служит? — спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная
Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с
кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
— Я видел, вы нынче проехали…
— Да ничего, конь добрый, — отвечал Ростов,
несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и
половины этой цены. — Припадать стала на левую переднюю… — прибавил он. —
Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
— Да, покажите пожалуйста, — сказал Ростов.
— Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь
благодарить будете.
— Так я велю привести лошадь, — сказал Ростов,
желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на
пороге, сидел перед вахмистром, который что-то докладывал. Увидав Ростова,
Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой
сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
— Ох, не люблю молодца, — сказал он, не
стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я
тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в
которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал
Ростов, входя в комнату.
— Что же, велели привести лошадь? — сказал
Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
— Велел.
— Да пойдемте сами. Я ведь зашел только
спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
— Нет еще. А вы куда?
— Вот хочу молодого человека научить, как
ковать лошадь, — сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик
показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка
с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге.
Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
— Ей пишу, — сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и,
очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать,
высказывал свое письмо Ростову.
— Ты видишь ли, дг`уг, — сказал он. — Мы спим,
пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил — и ты Бог, ты чист, как в пег`вый
день создания… Это еще кто? Гони его к чог`ту. Некогда! — крикнул он на
Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
— Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за
деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что-то крикнуть и
замолчал.
— Сквег`но дело, — проговорил он про себя. —
Сколько там денег в кошельке осталось? — спросил он у Ростова.
— Семь новых и три старых.
— Ах, сквег`но! Ну, что стоишь, чучела, пошли
вахмистг`а, — крикнул Денисов на Лаврушку.
— Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег,
ведь у меня есть, — сказал Ростов краснея.
— Не люблю у своих занимать, не люблю, —
проворчал Денисов.
— А ежели ты у меня не возьмешь деньги
по-товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, — повторял Ростов.
— Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать
из-под подушки кошелек.
— Ты куда положил, Ростов?
— Под нижнюю подушку.
— Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не
было.
— Вот чудо-то!
— Постой, ты не уронил ли? — сказал Ростов, по
одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
— Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты
точно клад под голову кладешь, — сказал Ростов. — Я тут положил кошелек. Где
он? — обратился он к Лаврушке.
— Я не входил. Где положили, там и должен
быть.
— Да нет…
— Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В
карманах-то посмотрите.
— Нет, коли бы я не подумал про клад, — сказал
Ростов, — а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под
нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча
следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками,
говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
— Г`остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова,
поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою
где-то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
— И в комнате-то никого не было, окромя
поручика да вас самих. Тут где-нибудь, — сказал Лаврушка.
