Худое, истощенное, желтоватое лицо его было
всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно
промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли
главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови
поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные
морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
— Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, —
сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не
упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
— Ils m`ont recu avec ma nouvelle, comme un
chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают
собаку, когда она мешает игре в кегли, ] — заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
— Cependant, mon cher, — сказал он,
рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, — malgre la
haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j`avoue
que votre victoire n`est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при
всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа
ваша не из самых блестящих. ]
Он продолжал всё так же на французском языке,
произнося по-русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
— Как же? Вы со всею массой своею обрушились
на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук?
Где же победа?
— Однако, серьезно говоря, — отвечал князь
Андрей, — всё-таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше
Ульма…
— Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного
маршала?
— Оттого, что не всё делается, как
предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам
говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
— Отчего же вы не пришли к семи часам утра?
Вам надо было притти в семь часов утра, — улыбаясь сказал Билибин, — надо было
притти в семь часов утра.
— Отчего вы не внушили Бонапарту
дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? — тем же тоном сказал
князь Андрей.
— Я знаю, — перебил Билибин, — вы думаете, что
очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а
всё-таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный
министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены
вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую
никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с
своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг
спустил собранную кожу со лба.
— Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой
милый, — сказал Болконский. — Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут
есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет
целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков
жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает
действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный
министр не интересуется даже знать подробности.
— Именно от этого, мой милый. Voyez-vous, mon
cher: [Видите ли, мой милый: ] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel
et bon, [все это прекрасно и хорошо, ] но что нам, я говорю — австрийскому
двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о
победе эрцгерцога Карла или Фердинанда — un archiduc vaut l`autre, [один
эрцгерцог стоит другого, ] как вам известно — хоть над ротой пожарной команды
Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может
только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд
покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous
disiez: [как если бы вы нам сказали: ] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей
столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю
и поздравляете нас с победой!.. Согласитесь, что раздразнительнее того
известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C`est comme un fait expres,
comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно. ] Кроме того, ну, одержи
вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это
переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими
войсками.
— Как занята? Вена занята?
— Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне,
а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений
путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает
всего значения слов, которые он слышал.
— Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, —
продолжал Билибин, — и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад
французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все
такое…] Вы видите, что ваша победа не очень-то радостна, и что вы не можете
быть приняты как спаситель…
— Право, для меня всё равно, совершенно всё
равно! — сказал князь Андрей, начиная понимать, что известие его о сражении под
Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие
столицы Австрии. — Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont,
[мостовое укрепление, ] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь
Ауэрсперг защищает Вену, — сказал он.
— Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей,
стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё-таки защищает. А
Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому
что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в
горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух
огней.
— Но это всё-таки не значит, чтобы кампания
была кончена, — сказал князь Андрей.
