Тоннер бросился искать. Никто ему не помогал. Что за пробирки, зачем в них что-то кладут и наливают, не понимал даже Терлецкий.
Интуиция, мудрая эфемерная дама, нашептывала Илье Андреевичу: Настя невиновна. Зачем травить себя, любимую, желанного мужчину? Логичней покончить с соперницей, притом задолго до венчания! И опий у компаньонки имелся, зачем цианид доставать?
Но если не она, то кто? Северский? Маловероятно! Остается княгиня. Кстати, Шулявский вчера намекал: "Ставлю все деньги, что князь недолго проживет!" А Настя – случайная жертва! Откуда могла знать Северская, что после ее отъезда в спальню проберется компаньонка? Если убийца Настя, яд обнаружится только в бокалах, туда его кинуть проще. Если отравила княгиня – яд должен быть и в бутылке. Княгиня не могла угадать, из какого бокала захочет опохмелиться муж. Надо найти бутылки и проверить!
Илья Андреевич отдернул шторы. Слава Богу, бутылки стояли там.
– Пустые, – вновь расстроился доктор.
– Они и утром были пусты, – подсказал Угаров.
– Очень странно, очень! – присвистнул Тоннер.
– Что странного? – подал голос Киросиров. – Свадьба, взяли и выпили.
– Допустим! А почему ночной горшок сухой? – спросил Илья Андреевич.
– Ну, знаете, я преступников ловлю, так сказать, в нужники не заглядываю! – с ненавистью ответил урядник.
– А зря! Много интересного можно найти. – Размышляя о своем, доктор не заметил, что Киросиров побледнел. Степень кипения урядника приближалась к критической. Попа доктор выставил, Настю загробной жизни лишил, теперь будет указывать, куда ему нос совать? – Я придумал, как уточнить время смерти. Еду заказал князь, сказал, что голоден. Логично предположить, что он же ее и съел. Так?
Киросиров чуть кивнул лысой своей головой. Сам бы он сейчас с удовольствием съел Тоннера.
– Еду подали около часу ночи, – не обращая внимания на урядника, продолжал доктор. – По степени переваренности содержимого желудка можно узнать, когда Северский умер. Придется вскрывать!
– Ни за что! Хватит святотатств! – закричал Киросиров.
Тоннер посмотрел на Терлецкого. Тот молчал. Разбирайтесь, мол, сами! Он корил себя за глупость: ввязался в расследование, его не касавшееся, раскрыл инкогнито, подставил под удар задание государственной важности.
– Жаль! – только и сказал Тоннер.
Подошел к камину. Присев на колени, потрогал сложенные дрова. Затем поднес руку к носу, понюхал и торжествующе повернулся к Киросирову.
– Поленья мокрые! Как вы это объясните?
– Что? – Нет, доктор явно безумен. Надо проверить у него документы. Вовсе он не эксперт, наверняка из дома скорби сбежал: лазает по ночным вазам, нюхает дрова!
– Поленья мокрые. И пахнут шампанским, – пояснил Тоннер.
Терлецкий заинтересованно двинулся к камину. Молодец доктор! Таких бы в полицию, уголовные дела вести! Дотошный, ни одна мелочь от него не ускользнет! Придется помогать! Затюкает его местный обалдуй! Ишь, как пес огрызается!
– Надо одежду покойных обыскать! – предложил Тоннер.
– Не вижу необходимости, – заявил урядник.
– А давайте я, – предложил Угаров.
Одежда князя лежала на кресле, платье Насти – на полу за ширмой. Денис, зажав альбомы под мышкой, принялся все изучать. Киросиров хотел наглого юношу выставить, но в эту секунду в спальню вошел генерал. Как всегда, со свитой – за ним шествовали Роос, Данила и Кшиштоф.
– Ну что Шулявский? – осведомился Киросиров.
– Дверь мы открыли. Поляка там нет, – кратко доложил генерал и с недоумением спросил Терлецкого: – А зачем вы дрова нюхаете?
– Шампанское кто-то в камин вылил, – объяснил Федор Максимович.
– Это Настя, – с уверенностью сказал Киросиров. – Слуги допивают из бутылок, а она в них яд развела. Не хотела больше никого губить!
– Может, и так, – задумчиво произнес Тоннер. – Проверим! Антон Альбертович, сделайте смывы из бутылок. А я пока воду из бокалов проверю.
– Сию секунду!
Тоннер кинул в четыре пробирки по щепотке купороса. В двух появились знакомые ярко-синие хлопья, в оставшихся реактив, не меняя цвета, осел на дно.
– Третья и четвертая. Те бокалы, которые, по нашим предположениям, на полу стояли, – заключил Илья Андреевич. – Вода из бутылок готова?
– Готова, готова. – Глазьев протянул еще две пробирки.
– Посмотрим.
Снова две щепотки купороса.
– Фифти-фифти, как говорят англичане. В одной бутылке яд был, в другой – нет.
– Я прав, – торжествующе объявил Киросиров. – Настя шампанское в камин вылила.
– Предположение интересное, – согласился Тоннер. – Но ответьте, куда легче бросить порошок – в бокал или в бутылку? Чтоб проще было, возьмите купорос, попробуйте!
Урядник оттолкнул протянутую склянку и злобно прошипел:
– Легче в ночной горшок!
– А княгиня не вернулась? – Веригин и сам знал ответ, просто хотел прервать ссору.
– Сбежала ваша княгиня с поляком. Иноверцы – они все такие. Сегодня у алтаря в вечной любви клянутся, а завтра с первым встречным в бега! – У Киросирова проснулась ненависть и к княгине. Лягушатница проклятая! Он посмотрел на покойницу и задушевно произнес: – Бедная Настя, подождала б пару часов, и не пришлось бы князя травить. Сам бы за утешением пришел!
Тоннер решился наконец открыть терзавшую его тайну. Яд, обнаруженный в бутылке, окончательно убедил доктора, что Настя ни при чем!
– Господа, я вынужден кое в чем признаться, – перешел на французский Тоннер, дабы не посвящать в свой секрет слуг. – Вчера вечером, во время фейерверков, я невольно услышал разговор между княгиней и Шулявским.
– Подслушивали? – с издевкой спросил урядник.
– В нашей работе это первейшее средство, – по-отечески приобнял Киросирова Терлецкий.
– Не нарочно, но получилось так, – скрепя сердце согласился Тоннер. – Оказывается, они давно знакомы, даже собирались пожениться. Но какая-то кошка меж ними пробежала. Елизавета намекала, что намеревалась сдать Анджея в полицию. И я так понял, что Шулявский появился в имении не случайно. Дело у него было к княгине!
– Почему молчали?! – воскликнул Терлецкий.
– Не хотелось портить репутацию замужней женщины, – смущенно пояснил доктор.
– А теперь захотелось? – продолжал наскакивать Киросиров.
– Обстоятельства изменились. – Илья Андреевич повернулся к Угарову. – Что-нибудь нашли?
– Ничего интересного. Пустая склянка из-под микстуры.
– У Насти?
– Нет, у князя. – Денис вертел пузырек в руках.
