Три четверти местных жителей походили либо на французов, либо на индейцев. Лица первых, обрамленные длинными темными волосами, побронзовели от загара, почти как у местных туземцев. Французы носили подпоясанные рубахи и штаны из оленьей кожи, дополняя наряд шейными платками и головными уборами в виде ярко-красных шапок или простых узких повязок. Эти люди излучали радостное оживление, напомнившее мне, хотя и отдаленно, суету парижских улиц. В отличие от них индейцы стояли или сидели, закутавшись в одеяла, и с вялым, безропотным любопытством наблюдали за лихорадочной деятельностью пришельцев. Они оказались беженцами в своей собственной стране.
— Сюда стекаются только пьяницы да больные, — сказал капитан. — Остерегайтесь подхвативших всякую заразу скво.
— Невелико искушение, — сказал я, глянув на приземистых и грязных индианок.
— Не зарекайтесь, вот проживете здесь с полгода, тогда посмотрим, как вы запоете.
В крепости теснились побеленные бревенчатые дома, а в центре возвышалась большая католическая церковь.
— Штабные живут в той стороне, — сказал Вудкок, сопроводив слова указующим жестом. — Я обычно останавливаюсь в таверне.
Он скрылся в лачуге, явно пользующейся наибольшей популярностью.
Три сотни недисциплинированных солдат служили под руководством западного командования сухопутными войсками.
Штаб разместился в прочном, сложенном из бруса здании, которое поблескивало мелкими рифлеными стеклами, вставленными в сложную рамочную конструкцию. О его служебном назначении свидетельствовал флагшток со звездно-полосатым флагом. В дверях не было никакой охраны, поэтому мы без приглашения прошли в небольшую приемную, где седой сержант мрачного вида горбился над объемистым гроссбухом. Мы поинтересовались, на месте ли Самуэль Стоун, здешний начальник, к которому нам посоветовал обратиться Льюис.
— Полковник опять на кладбище, — не слишком внятно и задумчиво пробурчал сержант сквозь жесткую щетку седых усов, покачивая испачканным в чернилах гусиным пером, как дротиком, словно размышлял, куда же лучше направить сие орудие.
Ему изрядно не хватало военной выправки Мериветера Льюиса, и он так косил глазом на бухгалтерскую книгу, будто впервые в жизни видел буквы и цифры. Наконец он нацарапал там какое-то имя.
— А что, у вас здесь свирепствует эпидемия?
— Нет, очередная перестрелка. Нашим орлам не с кем воевать, вот они и постреливают друг в друга. Полковник как раз запретил дуэли, но как только он соберется наказать за них провинившихся, так половина уже мертва, а вторая половина покалечена или зализывает раны. Кроме того, он и сам задира не промах. Говорит, что драки поддерживают боевой дух.
— Черт побери! И каковы же ваши потери?
— Пока полдюжины. Да это пустяки, мы потеряли гораздо больше, если считать всех утопленников, жертв малярии, чахотки, заразных скво, скверной воды и враждебных вылазок индейцев. По мне, так лучше умереть как герою, от ран на поединке, чем от дизентерийного кровавого поноса.
— Мы прибыли сюда по заданию президента Джефферсона, — произнес я тоном, который, по моему мнению, выражал всю серьезность задания и мое собственное важное положение. — Скоро ли вернется полковник?
— Может, и скоро. Если захочет…
— Что значит, если захочет?
— Полковник живет по своему личному расписанию.
— У нас есть письмо от президента с указанием предоставить нам гарнизонные транспортные средства. Вы еще не получили уведомления о нашем прибытии?
— Вы имеете в виду с почтой? О вашем прибытии? — Он отрицательно покачал головой. — А далеко ли вы направляетесь?
— Дальше по Великим озерам.
— По озерам? В Гранд-Портидж?
— Да.
— Там заправляют «красные мундиры»,
[17]
парень. — Он глянул на Магнуса. — Ваш приятель похож на шотландца. Спросите его. В их руках и Северо-Западная компания. Вы тоже, что ли, из «красных мундиров»? В их распоряжении к тому же все грузовые каноэ.
— Магнус прибыл из Норвегии, и нам нужно американское судно. Не сомневаюсь, что у вас тут есть парусники, чтобы довезти нас до пролива Макино.
— Скорее уж тоже каноэ. У нас тут нет американских кораблей. — Он посмотрел на нас как на идиотов. — Разве вы не видели эту реку? У нас нет никакой флотилии. И вообще мы принадлежим к сухопутным войскам.
Да, так мы ничего не добьемся.
— Очевидно, нам лучше переговорить с полковником.
— Это ничего не изменит, — бросил он, пожав плечами, и оглянулся, словно удивившись, что за его спиной не сидит полковник, впрочем, в комнате вообще больше не было стульев. — Если хотите подождать его, можете посидеть на крыльце. Или заходите завтра. — Он поерзал на стуле, приподнял задницу и со звуком пушечного выстрела выпустил газы. — Простите. Сигнал утренней побудки.
Выйдя из штаба, мы прогулялись по Детройту, обсудив его покосившиеся бревенчатые домики, замшелые крыши и грязные улочки.
— Если это наши оборонные сооружения, то не стоит винить капитана за то, что он направился в таверну, — сказал Магнус. — Давай присоединимся к нему и вновь попытаем счастья через часок-другой, когда зароют все могилы. Может, полковник Стоун окажется все же пошустрее мертвецов.
Мы решительно направились к таверне, и по пути наблюдательный Магнус отметил зловонное великолепие подсушивающихся шкур, а я посетовал на явную нехватку бледнолицых женщин. Нам попалось несколько миловидных индианок, но смешанные туземно-французские наряды выдавали в них невест французов. Более юные девушки походили на метисок или полукровок.
Уже подходя к таверне, мы услышали чей-то крик:
— Поберегись!
Какой-то парень отпихнул нас к стене свечной лавки, и черное пушечное ядро, на вид четырех фунтов, вылетело с поперечной улочки и со свистом пронеслось по тому месту, где мы только что стояли. Оно исчезло между домами, и вскоре последовал грохот и треск падающего дерева.
— Простите за грубое вмешательство, — сказал наш спаситель, — но вы по неведению попали на линию огня. Сломанные ноги стали привычным явлением в Детройте, сам этот городок скоро развалится от таких игрищ. Ходят, конечно, разговоры о строгом запрете.
— Но я не слышал выстрела пушки.
— А она и не стреляла, это был бросок сильно раскрученного ядра. Все просто одержимы игрой в эти своеобразные шары, а в бесконечных спорах о ее запрещении все готовы глотки драть, да только решить ничего не могут, почти как в вашем американском Конгрессе. Едва грязь на улице слегка высохнет или подморозит, молодежь тут же начинает бросаться ядрами. Как говорит наш полковник Стоун, надо же им чем-то заняться.
— И игроки никого не предупреждают? — спросил Магнус.
