Но ее добровольный телохранитель, сжатый со всех сторон напиравшей толпой, безнадежно отстал. Эти бритты просто смеются над ними! Какой-то верзила самого устрашающего вида, красное лицо которого было изуродовано оспой, откровенно ухмыльнулся ей в лицо.
— Желаешь в постель, красотка? — Омерзительно посмеиваясь, он двинулся к ней.
— Оставьте нас…
— Комнаты! — проорал сзади Клодий. — Кто знает, как пройти к Губернаторским воротам?
— Сначала покажи деньги! — крикнул кто-то в толпе. — Дашь монетку — покажу дорогу!
— Да, римляне, платите! Платите бедным бриттам!
Кассий, злобно ворча, отталкивал жадные руки. В ответ в воздухе просвистела брошенная кем-то капустная кочерыжка и угодила телохранителю по голове. Пальцы бывшего гладиатора сомкнулись на рукояти меча. Мимо уха его тут же пролетел огрызок яблока.
— Дай, дай монетку! Проявите жалость к бедным островитянам!
— Какая ужасная провинция! Что за нравы! — возмущенно пыхтел Клодий.
— Будьте милосердны к нищим и голодным! — Из толпы в них полетели новые огрызки.
— Это просто возмутительно!
И вдруг где-то неподалеку раздался крик боли.
Глава 6
Осада закончилась так же внезапно, как и началась. Пронзительный вопль, раздавшийся где-то позади озверевшей толпы, последовавший сразу вслед за каким-то свистящим звуком, заставил всех насторожиться, а после раздался громкий треск, будто сломалась палка — о-о! Потом еще один удар, за ним еще, и вот они уже посыпались градом, в котором чувствовался даже какой-то определенный ритм — было похоже, будто совсем рядом цепами молотят зерно. Толпа отхлынула в разные стороны, и сбившиеся в кучу путешественники увидели военный жезл, которым чья-то рука молотила по головам и плечам оборванцев.
— С дороги, с дороги, грязные свиньи! Убирайтесь прочь, я сказал!
Их спасителем оказался высокий, атлетического телосложения римлянин — судя по блестящим доспехам и увенчанному перьями шлему, офицер. Его могучие руки, на которых вздувшиеся жилы казались веревками, были сплошь испещрены шрамами. Широченными плечами и бочкообразной грудью он не уступал быку. Впрочем, неустрашимость, с которой он пришел им на помощь, и ярость, сверкавшая в его глазах, почему-то живо напомнили Валерии это благородное животное.
— Эй ты, падаль!
Один из нищих попрошаек не успел убраться с дороги достаточно быстро и, схлопотав по зубам, с воплем опрокинулся навзничь. Остальные, получив хороший урок, в ужасе отступили, тем более что вслед за ним откуда-то вынырнул боевой отряд римлян. Солдаты, присоединившись к своему командиру, принялись проворно расчищать проход древками копий, на остриях которых развевались черные боевые флажки.
— С дороги, бритты! С дороги, грязные свиньи! Дорогу римлянам!
— Брассидиас! — прошелестело над толпой, словно полный ужаса вздох. — Это же сам Гальба!
Воинский жезл раскачивался в руке римского офицера, точно маятник, тяжелый меч бился о бедро, а сам он бестрепетно продвигался вперед с видом человека, решившего перейти вброд реку. Огромную физическую силу, которой обладал этот удивительный человек, подчеркивала грубоватая красота его лица: темные, опушенные густыми ресницами, выразительные глаза, твердый, резко очерченный рот и прямой нос. Толпа подалась, и ни единого возмущенного возгласа не последовало из нее, когда он повернулся к ней лицом.
Не удостоив их больше ни единым взглядом, гигант повернулся к римлянам. Широкая, окладистая борода его, в которой старые шрамы оставили многочисленные бороздки, уже подернулась сединой, а выдубленная солнцем и ветром кожа казалась бронзовой. Фракиец, сообразила Валерия, один из тех, кто составлял костяк римской кавалерии. Она в немом благоговении взирала на его изуродованное ухо, от которого осталась едва ли половина; словно чтобы возместить эту потерю, в мочке другого болталась массивная золотая серьга. В ее глазах исполинское тело этого человека, покрытое шрамами, все в буграх мускулов, выглядело неотразимо привлекательным. Блестящие серебряные медали, награды за мужество, словно панцирем, покрывали его выпуклую грудь, на поясе болталась золотая цепь, унизанная множеством самых разных колец, могучие руки крепко сжимали воинский жезл, словно бросая вызов каждому, кто решится стать на его пути. Сверкающий презрением взгляд незнакомца перебегал от одного испуганного лица на другое, пока не остановился на Валерии. Плащ ее совсем распахнулся, заколки куда-то исчезли, и рассыпавшиеся волосы водопадом струились по плечам, одежда насквозь промокла и липла к телу. Почувствовав на себе мужской взгляд, которым он будто ощупывал ее, Валерия гордо выпрямилась.
— Что я вижу? Шайка римлян бродит по сточным канавам Лондиниума и устраивает беспорядки? — проскрежетал мужчина.
Валерия лихорадочно озиралась по сторонам. Поблизости никаких ворот, тогда откуда он появился, этот офицер? Взгляд ее устремился вверх, к зубчатым башням городской стены. Неужто он спрыгнул оттуда? И все видел? Она уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но ее опередили.
— Я — Гней Клодий Альбиний, только что назначенный младшим трибуном петрианского кавалерийского полка, — надменно объявил юный римлянин. — А это леди Валерия, дочь сенатора Тита Валенса и нареченная невеста моего будущего командира, префекта Луция Марка Флавия. — Клодий просто пыжился от гордости и ощущения важности собственной персоны. — Благодарю за помощь, солдат, но я бы просил тебя попридержать язык. Сказать по правде, мы ожидали, что нас встретят должным образом. А вместо этого нам самим пришлось искать судно, чтобы переправиться на берег! Я уж позабочусь о том, чтобы губернатору непременно стало известно о пережитом нами унижении!
— В самом деле? — Грубиян солдат с высоты своего исполинского роста смерил юношу взглядом, в котором сквозило нескрываемое презрение. — Боюсь, тебя ждет разочарование, трибун. Губернатора нет в городе.
— Да? Что ж, тогда я поговорю об этом со старшим офицером.
— А он, в свою очередь, задаст тебе вопрос, почему вы не дали ему предварительно знать о вашем прибытии, поскольку он ждал только этого, чтобы прислать вам подобающий эскорт.
— О! Я не знал. И где же я могу найти этого офицера?
Один из солдат вдруг насмешливо загоготал, но угрожающий взгляд гиганта моментально стер с его лица усмешку.
— Он перед тобой, младший трибун Клодий. Я старшин трибун Гальба Брассидиас, второй по старшинству в том кавалерийском полку, куда ты получил назначение. И стало быть, твой непосредственный начальник.
Клодий пошел багровыми пятнами.
— Трибун! Я не понял…
— И, как я понимаю, ты не позаботился доложить о вашем прибытии.
— Но ведь я послал человека с запиской о том, что мы прибыли позже, чем рассчитывали, и поэтому вынуждены были зафрахтовать торговое судно…
— Этого послания я не получал. А здравый смысл должен был бы подсказать вам, что разумнее было бы дождаться военного корабля. Или уж на крайний случай оставаться на борту того торгового судна, на котором вы прибыли, и ждать, когда за вами прибудут. Ваше собственное нетерпение погнало вас на берег. А в результате вы опозорили Рим!
