— Кто этот раб, вон тот, такой высоченный и неуклюжий? — раздраженно буркнул Клодий, обращаясь к торговцу по имени Тор. — Этот увалень смахивает на мула, запряженного в телегу с горшками.
Бритт бросил взгляд в ту сторону, куда показывал Клодий.
— Мне говорили, что это один из самых знатных и прославленных вождей скоттов. Фалько захватил его в плен во время последнего сражения. Одо… так, кажется, его зовут.
— Принц, который подбирает объедки со стола?!
— Гальба расставил ему хитроумную ловушку.
— Ах, ну да, конечно, Гальба. Наш великий стратег. — Клодий обвел взглядом зал. Старший трибун незаметно сидел в самом дальнем углу стола, он был один, почти не разговаривал, пил мало, даже не смотрел в сторону новобрачных и игнорировал любые попытки завести с ним разговор. — Наш непобедимый воин. Это благодаря ему мне чуть было не перерезали горло.
— Ну, положим, меч к вашему горлу приставил варвар, а не старший трибун. Возможно, такой же бесшабашный молодчик с горячей кровью, как и вы сами или как этот раб, что привлек ваше внимание. Такие обычно не живут долго, поверьте. Тогда как разумные люди наслаждаются радостями жизни до глубокой старости.
— Да. В точности как он. — Клодий одним глотком осушил чашу. — Они с этим грязным бриттом, можно сказать, братья по оружию.
Потянувшись за фигой, он бросил мрачный взгляд на Валерию, но в результате только задел нетвердой рукой чашу своего собеседника и опрокинул ее на стол. Прежде чем он успел подхватить ее, чаша упала и пиво пенным каскадом хлынуло на стол. Клодий тупо уставился перед собой. Головы всех в зале повернулись к нему. Проклятие… все-таки заметили!
— Это бриттское пиво ничего лучшего и не заслуживает! — пьяным голосом гаркнул Клодий.
Римляне дружно расхохотались. Приободренный смехом, молодой трибун привстал с ложа и тут же покачнулся, едва не свалившись под стол, что заставило наблюдавших за этой сценой гостей брезгливо поморщиться. По залу пробежал шепоток. Шарф на шее трибуна привлек всеобщее внимание.
— Вообще-то, считаю я, провались оно пропадом вместе с этой проклятой Британией!
Над толпой гостей понеслись улюлюканье и свист.
— Пиво переносит тебя к тем же самым блаженным берегам, что и вино! — отрезал выведенный из себя Тор, глядя, как подскочившая рабыня вытирает лужу тряпкой. — Только оно дешевле и у него более пряный вкус.
Кое-кто из гостей одобрительно зааплодировал, а торговец щелкнул пальцами, приказав налить другую чашу. Из толпы рабов вытолкнули Одо.
— Вот как? — заплетающимся языком обронил Клодий. — Тогда прошу разрешения процитировать мнение, высказанное на этот счет императором Юлианом, когда он был в Британии. Его юмор показался мне весьма забавным.
— Да! — единодушно завопили все гости. — Напомни, что император язычников сказал по этому поводу!
За спиной Клодия Одо наклонился, чтобы наполнить чашу Тора.
— Называется это сочинение «О вине из ячменя»! — объявил Клодий.
Остальные римляне дружно расхохотались. Презрение, которое все до одного римляне питали к грубому северному напитку, было хорошо известно.
— Кто сделал тебя и из чего? — нараспев декламировал Клодий. В качестве примера он размахивал выхваченной из-под носа соседа чашей, щедро расплескивая пенистое пиво. При этом еще морщил нос, словно оно воняло. — Клянусь Бахусом, сам не знаю.
Гости пересмеивались. Кое-кто захлопал в ладоши, но было немало и негодующих возгласов.
— Вино имеет аромат нектара. — Клодий осторожно понюхал. — А это пиво, увы… отдает козой!
Смех и новые аплодисменты. Воодушевившись, Клодий раскланялся. А потом, повинуясь какому-то непонятному побуждению, выхватил из рук Одо флягу с пивом и опрокинул ее ему на голову.
Раб оцепенел. Смех в зале замер. Одо слепо смотрел куда-то в сторону, смаргивая пиво, заливавшее ему глаза.
Окинув взглядом мокрую голову раба, Клодий блаженно ухмыльнулся:
— Что, малютка кельт? Тебе не нравится твой родной напиток? Или ждешь, когда я налью тебе еще?
Раб, уже наученный горьким опытом, предпочел промолчать.
Клодий ждал, словно надеясь, что рабу изменит выдержка. Так и не дождавшись ответа, он швырнул в него флягу, заставив Одо резко отпрянуть в сторону. Остаток пива выплеснулся ему в лицо.
— Не думаю, что наш принц скоттов разделяет вкусы римлян. Может, он слишком хорош для нас?
В зале повисла напряженная тишина.
Внезапно раб, резко вскинув голову, окатил Клодия и Тора пивом.
Клодий взвился от ярости:
— Проклятие! — Выхватив из рук раба флягу, он с размаху ударил ею Одо по голове. Раб рухнул на пол.
Видя, что дело зашло слишком далеко, Фалько решил вмешаться:
— Клянусь рогами Митры, ты пьян, Клодий! Сядь и успокойся!
Покачиваясь, Клодий повернулся к нему:
— Напротив, любезный хозяин, я пока что недостаточно пьян, уверяю тебя. Поскольку половина того, что я выпил, вылилась через эту дыру, что оставил кельтский меч у меня в глотке! — Он ткнул пальцем в повязанный на шее шарф и загоготал собственной шутке. Пьяный смех его смахивал на рев осла.
Гальба с неожиданным интересом следил за этой стычкой.
— Сядь же, трибун! — На сей раз это был Марк. В голосе его отчетливо прозвучало предупреждение.
Внезапно сообразив, что перешел дозволенную приличиями черту, Клодий неверной рукой отсалютовал своему начальнику и послушался.
— Как прикажете, — буркнул он и тяжело плюхнулся на свое ложе.
Какое-то время в пиршественном зале царило неловкое молчание. Потом, повинуясь незаметному знаку хозяев, лютни и трубы взвыли с удвоенной силой, Тору, трясшему мокрой головой, принесли полотенце, чтобы он смог высушить волосы, и разговоры возобновились с прежней силой. Обтеревшись, торговец негодующе фыркнул и пересел подальше от Клодия.
Фалько выбрался из-за стола.
— Одо, ступай. На сегодняшний вечер ты свободен, — проговорил он тихо, обращаясь к своему рабу, из глубокой ссадины на голове которого сочилась кровь. Скотт коротко кивнул и исчез. Центурион проводил его взглядом до самых дверей, после чего наклонился к молодому патрицию. — Вот из-за таких идиотов, как ты, наша несчастная страна то и дело умывается кровью! — прошипел он на ухо Клодию. — Не нравится тебе местное пиво, трибун, — не пей! Но и издеваться над ним не смей! И над моими рабами тоже. Запомни — это мой дом!
— Мой недавний строгий наставник Гальба вечно твердил, что мы, мол, правим этим островом с помощью страха, — пробормотал Клодий. — Я не имел в виду ничего дурного, поверь! Но я в Британии всего лишь месяц, а меня уже тошнит от этой страны!
— А тебе не интересно знать, дурень, куда это вдруг подевался Гальба?
