Проклятие, она вывернула ее слова наизнанку!
— А как ты научилась стрелять из лука?
— Отец учил меня стрелять, так же как мать учила меня ткать. Могу научить и тебя… если, конечно, будет решено тебя не убивать. — Она произнесла это так буднично, так равнодушно, что у Валерии похолодело сердце. Только сейчас до нее наконец дошло, насколько зыбко ее будущее. — Хотя бы стрелять. Посмотрим, хватит ли у тебя духу кого-нибудь застрелить.
Валерия, слегка заинтригованная, хотя ни за что не призналась бы в этом ни одной живой душе, бросила взгляд на лук Брисы.
— Не знаю, хватит ли у меня сил хотя бы его поднять…
— Если пробовать каждый день, когда-нибудь обязательно получится. — Бриса вскочила на ноги, явно довольная тем, что разговор окончен и можно наконец уйти. — Вот смотри, я тебе покажу. — Она стащила с руки браслет. — Возьми его и пройди двадцать шагов назад — до той сосны, под которой вы сидели связанные.
Валерия заколебалась.
— Иди же. Я тебе ничего не сделаю. Зато твоей рабыне не поздоровится, если ты не сделаешь, как я приказываю. — Бриса кивком указала на Савию.
Валерия, нерешительно взяв у нее браслет, повернулась и пошла назад к дереву.
— Стой! А теперь повернись и беги!
Она послушно сделала, как приказывала Бриса.
— А теперь подними браслет вверх…
Валерия вскинула руку. Она едва успела это сделать, как услышала звон спущенной тетивы. Легкий ветерок коснулся поцелуем кончиков ее пальцев, в которых она держала браслет, и стрела, пройдя сквозь него, воткнулась в ствол сосны. Все произошло так внезапно, что молодая римлянка сначала услышала стук, когда стрела попала в дерево, и только потом сообразила, что произошло.
Взвизгнув, она выронила браслет, словно он обжег ей пальцы.
Бриса молча подошла к ней и подняла с земли браслет.
— Я не причинила тебе никакого вреда. Но я могу попасть стрелой римлянину в глаз, так что не вздумай злить меня — хотя бы до тех пор, пока я не научу тебя делать то же самое. Ну, если, конечно, Арден согласится оставить тебя в живых. — Бриса забросила лук за спину. — Впрочем, сильно подозреваю, что так оно и будет — достаточно посмотреть, какими глазами он смотрит на тебя. Пошли, чувствуешь, как вкусно пахнет? Значит, ужин готов. Если не хочешь постоянно мерзнуть у нас на севере, нужно нарастить немного мяса на костях.
Жарко пылающий огонь и сытная еда сотворили чудо — Валерия почувствовала, что вновь возвращается к жизни. Даже страх ее куда-то исчез, сменившись сытой сонливостью. Варвары, собравшись у костра, пели и хвастались своими победами. Никому и в голову не пришло выставить часовых. Погони тоже не было. Вместо желанной свободы пленницы получили возможность молча слушать, как их похитители, перекрикивая друг друга, похваляются удалью, которую они проявили во время засады. В глазах этих неотесанных людей мало было просто совершить подвиг — куда интереснее было потом хвастаться этим направо и налево. В этом смысле варвары были просто как дети.
— Наши пленницы понимают наш язык, братья, — подойдя к костру, предупредила своих соплеменников Бриса. — Давайте-ка напомним им о том, что им довелось увидеть.
Словно желая подать пример, Бриса громогласно объявила, что стрела, которую она выпустила в шею предателю-кельту, прошла сквозь нее как «нож сквозь масло». Лука вслед за ней принялся хвастливо рассказывать о том, как бросил римскому трибуну в ноги сук, который он выломал в кустах. Остальные варвары, вспомнив, как споткнулся несчастный Клодий, довольно захохотали. Другой кельт, по имени Хул, клялся, что выпустил в римлян сразу две стрелы, причем успел спустить с тетивы вторую, когда первая еще не успела поразить цель. Долговязый юнец, которого звали Герн, похвастался, что успел выкрасть всех римских лошадей еще до того, как их хозяева были мертвы.
Только их вождь Арден сидел молча, не делая ни малейшей попытки рассказать своим людям, как убил беднягу Клодия, прикончил его, в последний момент сделав отчаянный выпад. Вместо этого он сквозь пламя костра разглядывал сидевшую напротив него Валерию, и на лице у него было задумчивое выражение, словно он никак не мог решить, что же с ней делать. Когда воины, наконец насытившись, улеглись возле костра, закутавшись в плащи и положив возле себя обнаженные мечи, он подошел к ней и сел рядом. Валерия, почувствовав его присутствие, вздрогнула и разом оцепенела.
— Я заметил, что Бриса показывала тебе, как ловко она управляется с луком, — мягко сказал он. — Не бойся. Мы воины, а не воры. Ты военный трофей, значит, тебе ничто не угрожает.
— Но ведь никакой войны нет.
— Она началась в тот момент, когда твой муж приказал сжечь нашу священную рощу. Она связывала наши племена, как это было не под силу ни одному друиду.
— Но ведь он не сделал бы этого, если бы вы сами не напали на меня еще раньше! Помнишь ту засаду в лесу?
— Друиды не имеют к этому никакого отношения.
— Но наш лазутчик рассказал Марку совсем другое.
— Марку? Или Гальбе?
— Меня хотели сжечь в клетке из ивовых прутьев.
По лицу Ардена скользнула улыбка.
— Ты и понятия не имеешь о том, что происходит. Но в полку петрианцев есть люди, которым известна правда.
— И кто эти люди?
Он не ответил.
Валерия с острым любопытством разглядывала его. Да, действительно, от руки этого человека погиб Клодий, но его внешность, жесты, речь и особенно манеры доказывали, что он не простой варвар. Во взгляде его порой сквозила задумчивость, вел он себя достаточно вежливо, даже в его внешности было что-то от римлянина.
— Странно… ты не носишь ни усов, ни бороды, как это принято у кельтов, — пробормотала она. — По-латыни ты говоришь настолько хорошо, словно это твой родной язык. И на мечах сражаешься как настоящий гладиатор. Кто ты?
— Я один из них.
— Нет. Ты на голову выше их.
— Кажется, ты уверена в своей правоте.
— Конечно. Ты уверен, что это незаметно, но разница между вами просто бросается в глаза.
По губам Ардена скользнула улыбка.
— Итак, гордая римская аристократка судит о людях с такой же уверенностью, с какой бриттский охотничий пес выслеживает в норе барсука!
— Вот опять! Похоже, для обычного кельта ты знаешь что-то уж слишком много о римских аристократках!
Арден рассмеялся:
— Ты моя пленница. Это я должен задавать тебе вопросы.
— Но ты, похоже, и так все обо мне знаешь. А я… я в твоей власти. И могу лишь гадать о судьбе, которая меня ждет. Для чего ты схватил меня? И что ты намерен со мной сделать?
Он немного подумал, прежде чем ответить, вглядываясь в ее лицо при свете догорающего костра. Таким взглядом охотник смотрит на добычу, о которой он страстно мечтал много лет.
