— Нет, не надо! — закричала Валерия. — Я не хочу, чтобы ты целовал меня, но раз эта веточка обладает магической силой и может защитить от злых духов, дай ее мне.
Арден с улыбкой протянул ей ветку. Порозовев от смущения, Валерия воткнула ее в волосы.
Не говоря ни слова, оба двинулись дальше. Лес Йолы наконец остался позади. Словно дожидаясь этого момента, солнце выскользнуло из-за туч, окрасив багровыми сполохами небо на западе. Легким галопом они добрались до вершины горного кряжа, откуда, как казалось Валерии, можно было увидеть половину мира… кроме того единственного места, куда рвалось ее сердце, — Адрианова вала. Озера, которые лучи заходящего солнца превратили в жидкое золото, сверкали и переливались на дне каждого ущелья. Легкие облачка тумана копились у подножия остроконечных скал, точно шерсть на расческе, которой кто-то вычесал небо. Разноцветная радуга протянулась в вышине, будто дорога на небеса. Еще не успевшие просохнуть после дождя утесы блестели на солнце, словно усыпанные алмазами. От этой дикой красоты у Валерии захватило дух.
— Как прекрасен мир! — беззвучно прошептала она, обращаясь не столько к Ардену, сколько к самой себе. Но тут же, припомнив свои страхи, спохватилась. — А мы успеем вернуться до темноты?
— Вон он, Тиранен. — Арден протянул руку, и Валерия увидела и вершину уже знакомого ей холма, и крепость на ней, а позади него тянулись еще два горных кряжа. — Давай за мной! — Приподнявшись в стременах, Арден издал пронзительный клекот, подражая орлу, и вихрем поскакал вниз, не оборачиваясь и словно забыв о ее существовании. Припав к шее кобылы, Валерия последовала за ним, моля богов о том, чтобы не свернуть ненароком шею.
Похоже, не очень-то далеко ей удалось убежать, с унынием призналась себе Валерия. Однако Арден своими разговорами добился того, что теперь она смотрела на этот новый для нее мир совсем другими глазами. В душе ее шевельнулось любопытство. Возможно, со временем ей и впрямь удастся чему-то научиться у этих непонятных для нее людей. Чему-то важному. Чему-то такому, что будет полезно римлянам. И ее Марку.
Глава 28
При мысли о предстоящей охоте на кабанов Валерию охватили странные чувства — радостное предвкушение, надежда и страх смешались в ее душе. Эта охота могла стать испытанием ее стойкости. Естественно, известие о ее неудачной попытке побега, когда она мгновенно заблудилась в лесу Йолы, облетела крепость с быстротой лесного пожара, и она уже успела наслушаться шуточек по этому поводу. И однако, во взглядах, которые кидали на нее кельты, чувствовалось немалое уважение и даже восхищение ее смелостью. Выходит, эта римская кошечка оказалась вовсе не такой изнеженной, как они думали, перешептывались между собой варвары; похоже, у нее имеются коготки. А сама Валерия чувствовала себя олицетворением самой империи. Готовясь к охоте, она накинула на спину своей Боудикки римское седло, а сама влезла в шерстяные штаны и высокие кожаные сапоги.
Мужской наряд своей воспитанницы Савия встретила в штыки. Судя по ее возмущению, можно было подумать, что она считает всех кельтов посланцами дьявола.
— Ваша матушка умерла бы от ужаса и стыда, если бы увидела вас в таком наряде.
Зато Каратак, когда группа охотников собралась во дворе крепости, окинул Валерию взглядом, в котором сквозило явное одобрение.
— Вот теперь ты оделась с умом. Ну как, готова рискнуть вместе с воинами Аттакотти?
— Это тебе рисковать, варвар. Почаще бери меня на охоту, и рано или поздно я узнаю все тропинки в лесу и вернусь домой.
Смелое заявление девушки было встречено одобрительными криками остальных охотников.
— Держу пари, что к тому времени тебе уже самой не захочется бежать, — хмыкнул в ответ Арден.
— Похоже, ты очень веришь в силу своих чар!
— Не моих, госпожа. Зато я верю в чары нашего леса, наших лугов и болот.
Молодой вождь объявил, что охота устраивается на вожака кабаньего стада, которого он нарек Эребом — так греки некогда именовали царство мертвых; еще одно лишнее подтверждение суеверности ее похитителей, отметила про себя Валерия. Кабан, на которого они собирались охотиться, по словам тех, кто его видел, выглядел настоящим страшилищем: огромный, черный, весь покрытый грубой щетиной, словом, чудище, а не зверь, настоящая гора стальных мускулов, при этом он был свиреп, как медведь, а быстр и силен, как бык. В темные ночи кабан, покинув лес, бродил в окрестностях крепости, пугая людей огромными желтыми клыками и красными глазками, в которых горела лютая злоба. Как-то ночью он убил двух гончих, и терпение Каратака лопнуло. Он послал за главным охотником клана, старым Маелем, обычно жившим в лесу, и приказал выследить, где у кабана берлога. Маель так и сделал.
И вот дюжина мужчин и женщин, вооруженных копьями и боевыми дротиками, сгорая от нетерпения, выехали из ворот крепости Тиранен. Впереди, продираясь сквозь траву, достававшую им до брюха, бежала свора гончих. Стояло начало лета — птицы с недовольными криками выпархивали из-под самых копыт, лошади весело шли галопом по лугу, переливавшемуся всеми цветами радуги, на небе не было ни облачка — все обещало погожий день.
Валерия, не умевшая обращаться с оружием, не рискнула попросить, чтобы ей дали копье, решив ограничиться легким серебряным кинжалом. Рядом с ней, как всегда, с луком и колчаном за плечами, молча скакала Бриса. Гордая Аса также отправилась поохотиться — огненно-рыжие волосы красавицы трепал утренний ветерок, у седла висел колчан с легкими дротиками. Арден предпочел пику. Хул вооружился более коротким и тяжелым копьем, а Лука прихватил с собой меч. Как уже успела выяснить Валерия, оружие каждого варвара имело свое имя, свою особую историю, все они были украшены причудливыми рисунками, а кроме этого, друиды наложили на них особые заклятия. Древки копий покрывала искусная резьба, стрелы сверкали яркими птичьими перьями, а от луков с серебряной инкрустацией невозможно было оторвать глаз.
Бриса, возившаяся с Валерией, как возятся с брошенным щенком, вбила себе в голову обучить пленную римлянку кельтским обычаям. Валерия в жизни своей не встречала женщины, больше похожей на мужчину, но ее порой забавляли хоть и добродушные, однако острые и даже иногда скабрезные замечания, которые прекрасная лучница отпускала в адрес мужчин своего клана, — например, раз она весело созналась, что время от времени позволяет себе заниматься кое с кем из них любовью. В отличие от родовитых римлянок она, казалось, не спешит замуж. Такое впечатление, что она вообще не нуждалась в постоянном мужчине. Но при этом она была достаточно привлекательна, чтобы многие из них отчаянно старались ей понравиться, ее засыпали предложениями — когда достаточно вежливыми, а когда и вульгарными. Но Бриса только смеялась над ними. Однако иной раз вожделение оказывалось сильнее ее, и она допускала кого-то из них к себе в постель. Подобная независимость отчасти шокировала, отчасти восхищала Валерию, ведь в обществе, где она воспитывалась, свобода нравов строго осуждалась, что же касается любовных утех, то на это порой закрывали глаза, однако мораль и правила приличия требовали, чтобы их окутывал покров тайны. Как-то раз, не утерпев, она спросила Брису, почему та не стремится замуж.
