Затем газетчиков пригласили в зал, где к ним обратился один из судей. Он объявил, что отныне расследование передается в руки детектива-инспектора Джонатана Уичера, а также что тому, кто предоставит информацию, способствующую поимке убийцы Сэвила, будет выплачена премия в размере двухсот фунтов стерлингов: сто — от правительства, сто — от Сэмюела Кента. Если убийцу выдаст сообщник — или сообщница, — он (она) будет освобожден от уголовной ответственности. Слушания возобновятся в пятницу.
Таким образом, Уичер приступал к делу через две недели после совершения убийства. Тело жертвы было захоронено, показания очевидцев даны, и не единожды, свидетельства собраны либо уничтожены. Ему предстояло вскрывать затянувшиеся раны, поднимать опущенный занавес. Суперинтенданты Фоли и Вулф из уилтширского управления полиции проводили его на Роуд-Хилл.
Дом нависал сверху над деревней глыбой кремового бат-ского известняка, отделенный от дороги деревьями и стенами. Выстроил его примерно в 1800 году торговец одеждой, некто Томас Ледьярд, владевший в ту пору водяной мельницей. Это был один из самых красивых домов в округе. Под вязами и тисом вилась подъездная дорога, упирающаяся в узкое крыльцо. Оно выступало наружу, как часовая будка, перед ровным фронтоном здания. Скрытый в кустарнике, справа от лужайки перед домом, находился дворовый туалет, в котором было обнаружено тело Сэвила.
Пройдя от парадного входа в дом, через просторный холл попадаешь к подножию главной лестницы. Справа от холла находится столовая, элегантная прямоугольная комната, тянущаяся вдоль стены дома, слева — уютный квадрат библиотеки, высокие сводчатые окна которой выходят на лужайку. В глубине, примыкая к библиотеке, располагается гостиная, ограниченная полумесяцем эркерных окон, выходящих в сад за домом. Одно из них и обнаружила открытым Сара Кокс 30 июня.
Ступени, покрытые толстым ковром, ведут на первый и второй этажи. Между ними — лестничные площадки с видом на владения, находящиеся за домами. А это — клумба, огород, фруктовый сад, теплица; далее коровник, овчарня; наконец, ряд деревьев по берегу реки Фрум.
На первом этаже, позади хозяйской спальни и детской, — три гостевые комнаты и ватерклозет; на верхнем, наряду с заселенными комнатами, еще два гостевых помещения и лестница, ведущая на чердак. Пол здесь темнее, чем внизу, потолки — ниже, окна меньше. Окна большинства спален в доме выходят на юг, на подъездную дорогу и лужайку, за которой начинается деревня; лишь комната Уильяма смотрит окнами на восток, где теснятся скромные постройки — жилища слуг, и возвышается пара готических башенок и шпили церкви Иисуса Христа.
Сразу за комнатой Уильяма круто идет вниз на второй и первый этажи черная лестница. Она упирается в длинный коридор, по обе стороны которого находятся судомойня, кухня, прачечная и кладовка. Оканчивается коридор ступеньками, ведущими в погреб. Там же была дверь, открывающаяся на замощенный двор, окруженный конюшней, каретным сараем и надворными постройками. Туалет оставался справа — туда можно пройти через точильню. По правой стороне, там, где теснились домики для слуг, проходила стена высотой десять футов с воротами, через которые осуществлялось снабжение.
Степлтон оставил весьма красочное описание этих домишек, служивших жилищем для Наттов, Олли и Холкомов: «В глаза сразу бросается пивная, сбоку к ней лепится халупа, развалиться которой не дают лишь довольно сомнительные на вид деревянные подпорки, врытые в землю. Рамы либо повылетали, либо поддерживаются покосившимися стенами; все это когда-то служило жильем, но потом пришло в запустение. Рядом теснятся еще несколько хижин, иные из них выходят окнами на владения мистера Кента. Настоящая „голубятня“ — сколок с городского района Сент-Джайлз, перенесенный в сельскую местность. Его вполне можно принять за прибежище бездомных либо воровской притон».
После убийства дом превратился в ребус, в загадку в трех измерениях, эзотерическим кодом к которой служили поэтажный план и обстановка. Уичеру как раз и предстояло расшифровать этот дом, ставший местом преступления, используя его план как путеводитель по лабиринту семейных тайн.
Стены и ограда, которыми Сэмюел окружил свои владения, свидетельствовали о его склонности к уединению. При этом в доме самым причудливым образом смешивались взрослые и дети, хозяева и слуги. Вообще-то преуспевающие англичане средневикторианской эпохи держали определенную дистанцию между слугами и семьей, а детей размещали отдельно от взрослых, но здесь няня жила в пяти футах от хозяйской спальни, а пятилетний ребенок жил с родителями. Другие слуги и приемные дети теснились на втором этаже, как мебель на чердаке. Правда, это свидетельствовало скорее о пренебрежительном отношении к детям мистера Кента от первого брака.
[26]
В своих отчетах для Скотленд-Ярда Уичер отмечал, что единственными членами семейства, жившими в отдельных комнатах, были Констанс и Уильям.
[27]
Это не указывало на особое положение, просто ни у той, ни у другого не было родственника того же пола и возраста, с кем они могли бы делить жилье. Фактически с точки зрения следствия это означало то, что и Констанс, и Уильям могли выскользнуть из дому ночью незамеченными.
В детской Уичеру показали, как с кровати Сэвила в ночь убийства могло быть стянуто одеяло. Простыня и покрывало были аккуратно уложены в изножье кровати — по словам детектива, «трудно предположить, что это было сделано мужской рукой». Далее, при содействии Фоли и Вулфа он провел эксперимент, пытаясь установить, возможно ли взять из кровати трехлетнего ребенка и при этом не разбудить никого в комнате. В газетах ничего не говорится о том, участвовал ли в эксперименте трехлетний ребенок, а если участвовал, то как его удалось заставить заснуть, да не однажды, ибо, по утверждению тех же газет, опыт проводился три раза.
Окно в гостиной, как убедился Уичер, можно открыть только изнутри. «Это окно высотою около десяти футов, — докладывал он сэру Ричарду Мейну, — отделено от пола всего несколькими дюймами. Оно выходит на лужайку и открывается посредством подъема нижней рамы. Ставни запираются изнутри при помощи перекладины, так что снаружи их открыть невозможно». Но даже если бы кто-то и проник в комнату через окно, продолжает Уичер, дальше пройти невозможно, ибо дверь в гостиную была заперта снаружи. «Следовательно, — подводил он итог, — представляется бесспорным, что через окно в комнату никто не входил». Уичер также уверен, что никто через него и не выходил наружу, ибо Сара Кокс определенно утверждает, что ставни в ту ночь были закрыты, хотя и не до конца. Это укрепило детектива в убеждении, что мальчика убил кто-то из домашних.
