— К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! — кричал он.
— Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста,
оставьте. Ну, пожалуйста, барин… — говорил Герасим, осторожно за локти стараясь
поворотить Макар Алексеича к двери.
— Ты кто? Бонапарт!.. — кричал Макар Алексеич.
— Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы
отдохните. Пожалуйте пистолетик.
— Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? — кричал
Макар Алексеич, потрясая пистолетом. — На абордаж!
— Берись, — шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными
хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца,
и кухарка вбежала в сени.
— Они! Батюшки родимые!.. Ей-богу, они. Четверо, конные!.. —
кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в
затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.
Глава 28
Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего
намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского
языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться,
как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери:
непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один — офицер, высокий, бравый и красивый
мужчина, другой — очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый
человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на
палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив
сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в
дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили
лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки,
расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
— Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] — весело
проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
— Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] — обратился офицер к
Герасиму.
Герасим испуганно-вопросительно смотрел на офицера.
— Quartire, quartire, logement, — сказал офицер, сверху
вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. —
Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon
vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем
ссориться, дедушка. ] — прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого
Герасима.
— A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette
boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по-французски?] — прибавил он,
оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы
Герасим показал ему комнаты в доме.
— Барин нету — не понимай… моя ваш… — говорил Герасим,
стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом
Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к
двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в
это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича
с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и,
приподняв пистолет, прицелился.
— На абордаж!!! — закричал пьяный, нажимая спуск пистолета.
Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного.
В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал,
наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым
дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания
французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и
по-французски заговорил с ним.
— Vous n`etes pas blesse? [Вы не ранены?] — сказал он.
— Je crois que non, — отвечал офицер, ощупывая себя, — mais
je l`ai manque belle cette fois-ci, — прибавил он, указывая на отбившуюся
штукатурку в стене. — Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко
было. Кто этот человек?] — строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
— Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d`arriver,
[Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось, ] — быстро гов??рил Пьер,
совершенно забыв свою роль. — C`est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce
qu`il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал. ]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался,
прислонившись к стене.
— Brigand, tu me la payeras, — сказал француз, отнимая руку.
— Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais
nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш
брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам, ] — прибавил он с
мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по-французски уговаривать офицера не
взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не
изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд
молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически-нежное выражение,
и он протянул руку.
— Vous m`avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли
мне жизнь. Вы француз, ] — сказал он. Для француза вывод этот был несомненен.
Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m-r Ramball`я
capitaine du 13-me leger [мосье Рамбаля, капитана 13-го легкого полка] — было,
без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем
убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
— Je suis Russe, [Я русский, ] — быстро сказал Пьер.
