— Господин Шардлейк, м-мне очень жаль, что в-вам дважды помешали ужинать. П-поверьте, очень жаль. Прошу вас, п-простите нас.
— Я вовсе не в претензии, брат. Чем больше я наблюдаю жизнь вашей обители, тем больше у меня рождается соображений относительно моего расследования. Кстати, если речь зашла о расследовании, я был бы очень признателен, если бы завтра вы выбрали время побеседовать со мной. А еще я надеюсь, что вы окажете мне любезность и позволите просмотреть ваши расчетные книги. Нам с вами необходимо обсудить некоторые вопросы, имеющие непосредственное отношение к вверенному мне делу.
Признаюсь, обескураженная гримаса брата казначея доставила мне немало удовольствия. Я кивнул ему на прощание и подошел к Марку, стоявшему у окна. По-прежнему шел снег, укутывая землю белым покрывалом и приглушая все звуки. За сплошной снежной пеленой трудно было разглядеть фигуры монахов, которые вереницей двигались к церкви. Колокола вновь начали свой перезвон, возвещая о начале службы, последней на сегодняшний день.
ГЛАВА 9
Как только мы оказались у себя в комнате, Марк выдвинул свою узкую кровать и растянулся на ней. Разумеется, я устал не меньше моего юного товарища, однако не спешил следовать его примеру, ибо ощущал необходимость упорядочить все разрозненные впечатления сегодняшнего дня. Сполоснув лицо водой из кувшина, я уселся у окна. Из церкви доносилось пение хора.
— Слышишь, монахи служат вечернюю мессу, — обратился я к Марку. — Просят Господа не оставить их души наступающей ночью. Скажи, какое впечатление произвело на тебя святое братство Скарнси?
— Не знаю, — простонал Марк. — Я слишком устал, чтобы думать.
— И все же дай себе труд пошевелить мозгами, лежебока. Сегодня твой первый день в монастыре. Неужели у тебя нет никаких соображений?
Марк неохотно поднялся на локте и сосредоточенно нахмурил брови. В колеблющемся свете свечей лицо юноши казалось старше, чем в действительности: переменчивые тени, скользя по его лбу и щекам, делали более глубокими едва наметившиеся мимические складки. Когда-нибудь, подумал я, на месте этих призрачных морщин появятся настоящие, такие же, как те, что ныне бороздят мое собственное лицо.
— Мне кажется, жизнь этого монастыря полна противоречий, — изрек, наконец, Марк. — С одной стороны они здесь ограждены от всех искушений внешнего мира. Носят черные одеяния, целыми днями молятся. Как сказал этот брат Габриель, они здесь защищены от греха, что царит повсюду. Кстати, вы заметили, что за ужином этот похотливый пес так и пожирал меня глазами? Но с другой стороны, монахи живут здесь в холе и неге, которым позавидовали бы многие миряне. В домах тепло, повсюду ковры и гобелены, а что до пищи, то сегодняшний ужин был одним из самых вкусных в моей жизни. Да еще и в карты режутся, словно это не монастырь, а таверна.
— Да, ты прав. Если бы святой Бенедикт увидал, какой роскошью окружили себя его так называемые последователи, он был бы возмущен в точности так же, как и лорд Кромвель. Аббат Фабиан ощущает себя настоящим лордом, да, в сущности, и является им. Ведь, подобно большинству монастырских аббатов, он заседает в Палате.
— Мне показалось, приор не слишком жалует аббата.
— Приор Мортимус строит из себя убежденного сторонника реформы, противника роскоши и праздности. И тем, кто находится под его началом, он не дает спуску. Осмелюсь предположить, он из тех, кто получает наслаждение, измываясь над людьми.
— Этот приор напомнил мне одного из моих школьных учителей, — ухмыльнулся Марк.
— Школьные учителя не имеют обыкновения доводить своих подопечных до обморока, — возразил я. — Будь он учителем и обращайся с учениками так, как с этим несчастным юношей, родители быстро нашли бы на него управу. Кстати говоря, в монастыре нет монаха, который занимался бы исключительно послушниками. Они находятся в полной власти приора.
— Хорошо, что лекарь заступился за того бедолагу. Вообще брат Гай, по-моему, славный малый. Хотя цветом лица напоминает пережаренный тост.
Я кивнул:
— Брат Габриель тоже пытался помочь несчастному мальчику. И пригрозил приору, что пожалуется аббату на его произвол. Не думаю, что аббат Фабиан очень озабочен благоденствием послушников. Однако жестокость приора на этот раз явно зашла слишком далеко. Теперь, чтобы избежать скандала, ему придется сдерживаться и на некоторое время отказать себе в излюбленном развлечении — преследовать и изводить беззащитных. Итак, мы с тобой имели возможность познакомиться со всеми теми, кто знал об истинной цели приезда эмиссара Синглтона. Их пятеро: аббат Фабиан, приор Мортимус, брат Габриель, брат Гай. И казначей, как там его…
— Б-брат Эдвиг… — передразнил Марк заику.
— Да, красноречием он не отличается, — улыбнулся я. — Тем не менее, в монастыре он обладает немалым влиянием.
— Мне он показался скользкой жабой, — сообщил Марк.
— Скажу откровенно, я тоже с первого взгляда проникся к нему неприязнью, — признался я. — Но нам не следует отдаваться во власть первого впечатления. Поверь, самый большой мошенник, которого я когда-либо встречал, обладал безупречными рыцарскими манерами. К тому же в ночь убийства Синглтона казначея не было в монастыре.
— Но зачем кому бы то ни было из монахов убивать Синглтона, вот чего я никак не возьму в толк?
— Ведь этим они только усугубили свое и без того шаткое положение. Совершенное здесь преступление дает лорду Кромвелю веские основания для закрытия монастыря.
— А что, если преступником двигали личные мотивы? — возразил я. — Что, если Синглтон выведал чью-нибудь неприглядную тайну? Ведь он провел в монастыре несколько дней. Возможно, он собирался предъявить кому-нибудь из монахов серьезные обвинения.
— Доктор Гудхэпс сказал, что Синглтон очень тщательно проглядывал расчетные книги. Как раз этим он и занимался накануне убийства, — напомнил Марк.
— Именно поэтому мне тоже необходимо просмотреть эти книги, — кивнул я. — Но вернемся к странному способу, которым Синглтона лишили жизни. Если убийца хотел заставить его навеки замолчать, достаточно было вонзить нож ему под ребра. Это намного проще, чем сносить голову. И зачем понадобилось осквернять церковь?
— Интересно, где убийца спрятал меч, если он действительно нанес смертельный удар именно этим оружием? — задумчиво покачал головой Марк. — И куда он дел ларец с мощами? И свою одежду, она же наверняка насквозь пропиталась кровью.
— В таком огромном монастыре можно найти сотню укромных мест, — заметил я и добавил после недолгого раздумья: — Но с другой стороны, в большинстве своем помещения постоянно используются.
— А служебные постройки, которые мы видели? Мастерская каменотеса, пивоварня и все такое?
— Нет, они совершенно не годятся на роль тайных хранилищ. Там постоянно толкутся люди. Когда мы с тобой как следует осмотримся в монастыре, то, возможно, сумеем понять, где здесь можно что-нибудь спрятать.
