— Так и быть. Мы располагаем по крайней мере одной оригинальной страницей, уцелевшей после ограбления. Ее подобрали свидетели.
— Можно взглянуть? — оживился Андрес.
— Да, но сначала я хотел бы услышать, что вам удалось выяснить в процессе следствия. — Верди не спешил.
Оливер это предвидел. Итальянец не отдаст ему документ просто так. Интересно, почему тот проявляет столь повышенный интерес к делу? И что может содержаться в том документе?
Не вдаваясь в подробности, Оливер рассказал историю ограбления кафедрального собора Севильи, упомянув о его сходстве с преступлением на Маяке в Санто-Доминго. О документах, извлеченных из памятника Пикман в картезианском монастыре Севильи, и об их последующем похищении он намеренно умолчал.
— Иными словами, вы не имеете представления, с какой елью похитили останки первооткрывателя, то есть нашего соотечественника Христофора Колумба? — вопросительно уточнил Верди.
— Пока нет, но мы занимаемся этим. Надеюсь, источник, что вы собирались мне предъявить, поможет нам продвинуться дальше.
Помедлив, Верди вытащил фотокопию текста, написанного по-испански.
Оливер, сгорая от любопытства, прочитал вслух:
— «Где он, там и мы. Прошло много лет, и вот мы здесь. Наша миссия должна продолжаться, и наступит день, когда мы достигнем цели. Бог да поможет нам.
Наше сокровище где-то там, в том самом море, поглотившем нас на много месяцев. Море уносило нас куда хотело, мы же были бессильны выправить курс. Единственными свидетелями тех страшных дней остаются ветер, дождь и течения, сопутствовавшие нам.
Корабли все были источены червями и не держались на воде. В конце года мы вошли в реку, предоставившую нам временное пристанище, и мы смогли собраться с силами, а также запастись фруктами, мясом и другими продуктами, которые выменяли у индейцев.
В январе устье реки стало непроходимым, и нам пришлось задержаться. К великому нашему огорчению, чтобы вывести суда, их пришлось разгрузить. Однако сокровище мы увезли с собой.
Несколько лодок возвратилось на реку, чтобы запастись солью и водой. Едва мы вышли, вновь поднялось волнение и море стало бурным. И все повторилось сначала».
— И это все, — сказал Бруно Верди.
— Но вы говорили — «по крайней мере» одна страница. Есть еще?
— Я сказал, что нашли по крайней мере одну страницу из пачки документов. Были и другие, выявленные чуть позже, но они утрачены. Мы не уверены, что в архивах сохранились хотя бы их копии. Если честно, больше мне нечего вам ответить, — категорически заявил итальянец.
— Могу я сделать копию данного текста? — спросил Оливер.
— Нет.
Оливер изумленно посмотрел на коллегу.
— Поймите, сеньор Оливер! В документе речь идет о неком сокровище. Все, что касается Христофора Колумба, для нас очень важно. Мы хотим принять участие в расследовании. Если вы согласны, мы сами выдадим вам копию текста.
— Требование некорректно и выходит за рамки всех международных соглашений. Сожалею, но я сообщу нашему послу о ваших намерениях. — Оливер не скрывал раздражения.
— Я прошу вашего снисхождения. Для нас это очень важно. Дело касается генуэзца и… сокровища.
— А для нас все еще важнее! У нас похитили останки человека, создавшего всю Испанскую империю, — отрезал Оливер на прощание.
Позже он в подробностях описал эту встречу друзьям и попытался воспроизвести текст по памяти. Построение фраз, тип письма и даже содержание очень напоминали, по его мнению, документы, найденные в Севилье. Слово «сокровище» прозвучало для его товарищей точно гром среди ясного неба, едва он его произнес.
— Хочешь сказать, в тексте шла речь о сокровище? Именно так, буквально? — поразился Эдвин.
— Да. Для меня это тоже стало неожиданностью. Вот уж не думал, что пропажа останков и следствие выведут нас на эту дорожку, — вынужден был признаться Оливер.
Альтаграсиа молчала. В голове у нее пронесся вихрь мыслей. И самой главной среди них была та, что Андрес Оливер не принимал в расчет мнение ее друзей, доминиканских ученых. А теперь, извольте видеть, подтверждалась теория, которую они выдвинули в самом начале.
— Позволю себе напомнить: донья Мерседес, дон Рафаэль и дон Габриэль еще на первом нашем совещании высказывали предположение, что мотивы ограбления были чисто меркантильными, — с упреком заметила Альтаграсиа. — Мы не сочли нужным к ним прислушаться.
Закончив фразу, она набралась мужества и взглянула Оливеру прямо в глаза — впервые за много дней. Испанец попытался переосмыслить ситуацию в свете открывшихся обстоятельств. В чем-то доминиканка, безусловно, права, учитывая содержание генуэзского документа. Оливер был человеком твердых принципов. Он не привык легко сдавать позиции, ведя следствие, предпочитая доверять собственному чутью. Оно редко его подводило, хотя дела за время службы попадались ему самые разные. Но может быть, на сей раз он совершил ошибку, не доверяя друзьям Альтаграсии?
— Прошу у тебя прощения. Я заблуждался. Факты как будто указывают на то, что теория твоих друзей небезосновательна, — с усилием выговорил испанец. — Кажется, нам теперь следует рассмотреть все возможные версии исходя из гипотезы, что грабители ищут сокровища, иными словами — деньги.
— Знаешь, мне говорили, что вы, испанцы, заносчивы, а я еще удивлялся! — не без иронии прокомментировал Эдвин. — Но теперь вижу: нет дыма без огня.
— Между прочим, я извинился, — возразил Оливер. — Заносчивая как раз она. Не я.
— Хорошо, — примирительно кивнул доминиканец. — Мальчик просит у девочки прощения. Может, девочке стоит простить мальчика, а?
Альтаграсиа подняла глаза на Оливера и одарила его едва заметной улыбкой.
— У нас в стране принято урегулировать подобные недоразумения и конфликты поцелуем. Разве нет, Альтаграсиа? Ну так вперед.
Испанец и доминиканка встали на ноги и положили конец своим разногласиям, скрепив мировую легким поцелуем в щеку. Эдвину он показался страстным лобзанием в губы. И очень ему не понравилось, как они обнялись после поцелуя. Если уж на то пошло, совсем не понравилось.
Летний вечер в Генуе сулил хороший отдых. Напряжение, не покидавшее их от самого Мадрида, похоже, спало. Обстановка разрядилась. Они обосновались в открытом, показавшемся им уютным кафе в сердце Генуи и с радостью почувствовали, как возвращается прежняя атмосфера приязни и доверия, установившаяся в их отношениях с первых дней знакомства в Санто-Доминго. Заказанное пиво и наметившийся прогресс в расследовании способствовали безоблачному настроению. Все серьезные вопросы отложили до завтра. Утром они подведут итоги по состоянию дел на данный момент и наметят план действий. А сейчас — развлекаться!
— Как твоя голова, Эдвин? — спросил Оливер.
— Хорошо, уже почти не болит. Завтра нужно наведаться к врачу, чтобы он снял швы.
