– Но почему веревку нужно было протаскивать через… через такое деликатное место? – недоумевал Полонский.
– Потому что, по мифу, пролитой из своего проколотого пениса кровью бог Уицилопочтли создавал новых людей. Кажется, этой кровью он полил кости ранее умерших людей и создал новое племя – майя. А может, и не майя. Но это не важно. Значит, веревка на земле – змея на небе. Не настоящая, конечно, а воображаемая линия-змея, соединяющая города и звезды. Идея соединение двух миров: земного и небесного.
– Ну и что?
– А то. Майя умели соединять два мира – земной и небесный, так? А нам нужно найти, как соединить их ушедший мир с нашим существующим, понимаешь? И тогда мы найдем сокровища.
Вадим тяжело вздохнул, но ничего не сказал в ответ, а мне моя идея показалась не лишенной смысла.
– Что там Кронин написал в своей записке?
Вадим порылся в кармане и достал мятый листок.
– «Сан-Жервазо. Колодец – дверь – приношение/подношение(?) – дворец», – прочитала я. – Гм, колодец – дверь. Вот что. Пойдем-ка посмотрим Сенот-колодец. А вдруг найдем что-нибудь здесь, или идея какая появится, – предложила я.
Вадим помедлил.
– Знаешь, Кать, может, испанцы и не были уж так неправы, когда называли индейцев Нового Света дикарями, – дрожащим голосом произнес он. – То сердце вырывают у живого человека, то клизмы вставляют на виду у всех, то пенисы прокалывают и веревочкой связывают… Согласись, в нормальном состоянии такое поведение трудно назвать цивилизованным.
Мы еще немного посидели на краю пирамиды, любуясь с высоты птичьего полета открывшимся перед нами видом древнего города, неизвестно почему покинутого много веков назад.
– Храм воинов, стадион, храм тысячи колонн поражают своими продуманными и четкими пропорциями, – задумчиво сказала я Полонскому. – Когда собственными глазами видишь сооружение, подобное этой пирамиде, не верится, что племена майя или ацтеков были необразованными дикарями, которым средневековые испанцы открыли двери в цивилизованный мир. А что касается религиозных ритуалов, то, может, мы просто не доросли до понимания их сути?
Бросив прощальный взгляд на руины под нами, мы поползли вниз. Хочу сразу сказать, что спуск был намного труднее, чем подъем. Ступеньки скользкой лентой катились вниз, и у меня сразу же закружилась голова от высоты. Больше двух десятков метров от земли! Никаких поручней или хотя бы веревки не было и в помине – хватайтесь за воздух, господа туристы, или катитесь вниз кувырком. Я решительно села на попу и, как ребенок, стала сползать вниз со ступеньки на ступеньку. Вадим последовал моему примеру. Впрочем, ничего нового я не открыла – почти все туристы сползали подобным образом. Зрелище было еще то! Мы совсем обессилили к концу спуска, потому что где-то на середине пути, глядя на сползающих вниз туристов, начали истерически хохотать.
Отдышавшись от хохота, мы пошли к «колодцу жертв». По пути к нему мы присоединились к шумной группе американских туристов, которых местный гид пугал легендами о Сеноте. История открытия «колодца жертв» в короткой интерпретации выглядела так: некто Томпсон в первой половине прошлого века, увлекшись историей майя, нашел в джунглях заброшенный город и озеро. Озеро на языке майя называлось «дзонот», то есть подземный горный водоем. Испанцы перефразировали слово в «Сенот».
Томпсон поверил местной легенде о жертвоприношениях, во время которых людей, обвешанных золотом и драгоценными камнями, бросали в священный колодец-Сенот, чтобы умилостивить свирепого бога дождя Чаака. Томпсон решил исследовать колодец и найти на его дне сокровища.
На мой взгляд, Сенот-колодец выглядел удручающе мрачно: глубокая чаша, наполненная грязной темно-зеленой водой и обрамленная обломками скал.
– В день, когда Томпсон решился нырять в «колодец жертв», – страшным шепотом вещал гид присмиревшим американцам, – темные дождевые облака низко нависли над заброшенным колодцем, как будто сам бог Чаак хотел скрыть или защитить его от назойливого внимания чужеземца.
– Какое мрачное место, – сморщился Вадим, глядя на застывшую густую массу темной воды. – И сюда нырял этот англичанин? Кошмар, я бы ни за что не полез.
– Томпсона предупредили, что он никогда не вернется со дна колодца, – замогильным голосом завывал гид. – Жертвами бога Чаака были молодые женщины, которым связывали руки и спихивали со скалы в темные воды колодца. Они были не простыми жертвами, а невестами бога дождя. Вот с этого камня их толкали вниз, – гид трепещущим пальцем указал на валун у самого края скалы.
Американцы послушно защелкали камерами. Этот гид получит хорошие чаевые, подумалось мне. Он знает, что среднестатистические американцы из сельских глубинок обожают «страшилки» и щедрой рукой вознаграждают рассказчиков.
– Души утонувших невест-девственниц по-прежнему живут на дне колодца, и ни за что не выпустят живого человека из «озера жертв», – возвысил голос гид. – Когда Томпсон подошел к озеру, кругом стояла мертвая тишина. Только темные воды лежали перед ним и мрачные облака грозили дождем. Но Томпсон решился нырять! Он надолго исчез в темной воде, и оставшиеся на берегу решили, что легенда права и утонувшие девственницы не выпустили Томпсона. А местные проводники предположили даже, что сам бог-змей проглотил его, – тут гид сделал театральную паузу. Американцы тихо, как дети, внимали. – Через долгие-долгие минуты Томпсон, наконец, вынырнул на поверхность колодца и рассказал удивительные истории о том, что видел на дне. Главное – он нашел золотые перстни и серьги! А еще через несколько лет из колодца извлекли 42 человеческих скелета. Позднее ученые пришли к заключению, что 21 череп принадлежал детям, а остальные – молоденьким девушкам.
Толстые американки негодующе переглянулись, явно осуждая древних женщин за неумение бороться за свои женские права, а гид радостно заулыбался и торжественно закончил:
– Вы знаете, что Эдвард Герберт Томпсон был не только талантливым археологом, который открыл миру Чичен-Итцу и священный колодец? Он еще был консулом США в Мексике!
Американцы весело загалдели и дружно навели камеры на улыбающегося гида.
Мы поспешно отошли от братающихся с гидом американцев, с трудом сдерживая хохот.
Успокоившись наконец, мы медленно пошли обратно, как вдруг Полонский остановился и серьезно сказал мне:
– Мне так надоели лекции о Кортесах, Монтесумах, испанцах, русских османах, пирамидах, дверях, колодцах и змеях. Я хочу…
– Ты же сам спрашиваешь, – обиделась я.
– Я хочу тебя.
Я поперхнулась воздухом и заалела как летний пион. Кровь застучала в висках, и щеки предательски запылали, а Полонский быстро столкнул меня с белой утрамбованной дороги и увлек в джунгли, где виднелись какие-то темные развалины. Мы протиснулись внутрь полуразрушенного дома между двумя холодными глыбами и уставились друг на друга, тяжело дыша от волнения.
– Почему ты не веришь, когда я говорю, что люблю тебя?
