— Об этом я ещё ничего не слышал.
— Нечего сказать — хорош ординарец! А что твой
лейтенант?
— Не лейтенант, а обер-лейтенант.
— Это одно и то же. Твой обер-лейтенант пошёл на
совещание к полковнику?
— Он его туда позвал.
— Ну вот видишь: и наш туда пошёл и командир
тринадцатой роты тоже. Я только что говорил с ихним ординарцем по телефону. Не
нравится мне что-то эта спешка.
— А не знаешь, музыкантская команда укладывается?
— Ничего не знаю.
— Не валяй дурака! Говорят, ваш старший писарь уже
получил накладную на вагоны. Правда ведь? Сколько у вас солдат?
— Не знаю.
— Эх ты, глупая башка, что, я съем тебя, что ли? (Было
слышно, как говоривший у телефона обратился к кому-то поблизости: «Франта,
возьми вторую трубку, услышишь, какой в одиннадцатой роте дурак ординарец».)
Алло! Спишь ты там, что ли? Так отвечай, когда тебя коллега спрашивает. Значит,
ты ещё ничего не знаешь? Не скрытничай. Разве старший писарь не говорил, что
вам будут выдавать консервы? Ты с ним о таких вещах не говоришь? Вот дубина!
Тебя это не касается? (Слышен смех.) Тебя словно мешком по голове ударили. Ну,
как только что-нибудь узнаешь, ты нам сейчас же позвони в двенадцатую маршевую
роту, дурачок родимый! Откуда ты?
— Из Праги.
— Ты бы должен быть чуточку поумнее. Да вот ещё. Когда
ушёл из канцелярии ваш старший писарь?
— Только что.
— Вот оно как. А раньше-то не мог мне об этом сказать!
Наш тоже только что ушёл. Там что-то заваривается. С обозом не говорил ещё?
— Нет.
— Господи Иисусе Христе! А говоришь — из Праги! Ни о
чём не заботишься! И где только ты шляешься целый день?
— Я только с час тому назад пришёл из дивизионного
суда.
— Это другой коленкор, товарищ. Нынче же забегу на тебя
посмотреть! Давай отбой два раза.
Швейк собрался было закурить трубку, как опять раздался
телефонный звонок. «Ну вас к чёрту с вашим телефоном, — подумал
Швейк, — стану я с вами трепаться».
Но телефон продолжал звонить неумолимо. У Швейка наконец
лопнуло терпение, он взял телефонную трубку и заорал:
— Алло! Кто у телефона? Здесь ординарец одиннадцатой
маршевой роты Швейк.
Швейк узнал голос поручика Лукаша.
— Что вы все там делаете? Где Ванек? Немедленно
позовите к телефону Ванека!
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, телефон
только что зазвонил.
— Послушайте, Швейк, мне некогда с вами дурака валять!
Телефонные разговоры на военной службе — это вам не телефонная болтовня, когда
кого-нибудь зовут на обед. Телефонный разговор должен быть ясен и краток. При
телефонных разговорах отбрасывается «осмелюсь доложить», «обер-лейтенант».
Итак, я вас спрашиваю, Швейк, Ванек там? Пусть немедленно подойдёт к телефону.
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, под рукой
его нет. Его только что, может, и четверти часа не будет, из нашей канцелярии
вызвали в полковую канцелярию.
— Вот я с вами расправлюсь! Не можете вы выражаться
кратко? Слушайте внимательно, что я сейчас буду говорить! Всё ясно? Чтобы вы
потом не отговаривались, будто в телефоне что-то хрипело. Немедленно, как
только повесите трубку…
Пауза.
Снова звонок.
Швейк берёт телефонную трубку, и его осыпают градом
ругательств.
— Скотина, хулиган, мерзавец! Что вы делаете? Почему
прервали разговор?
— Вы изволили сказать, чтобы я повесил трубку.
— Через час я вернусь домой. Не обрадуетесь вы у меня!
Немедленно собирайтесь и отправляйтесь в барак, найдите там какого-нибудь
взводного, хотя бы Фукса, и скажите ему, чтобы он сейчас же взял десять солдат
и шёл с ними на склад получать консервы. Повторите, что он должен сделать.
— Идти с десятью солдатами на склад получать консервы
для роты.
— Наконец-то вы не валяете дурака. Я пока что позвоню
Ванеку в полковую канцелярию, чтобы он тоже шёл на склад принять консервы. Если
же он тем временем вернётся в барак, пусть бросает всё и бежит на склад. А
теперь повесьте трубку.
Швейк довольно долго и тщетно искал взводного Фукса и других
унтеров. Они все торчали около кухни, обгладывали мясо с костей и потешались
над привязанным Балоуном, который, правда, всей ступнёй стоял на земле: его
пожалели. Зрелище было презанятное. Один из поваров принёс Балоуну ребро и
сунул ему прямо в рот. Привязанный бородатый великан Балоун не имел возможности
действовать руками, осторожно переворачивал кость во рту, удерживая её с
помощью зубов и дёсен. Словно леший.
— Кто здесь из вас взводный Фукс? — спросил Швейк,
найдя наконец унтеров.
Взводный Фукс не счёл нужным отозваться, увидев, что его
спрашивает какой-то рядовой п??хотинец.
— Ясно говорят вам, — крикнул Швейк, — долго
я ещё буду вас спрашивать?! Где здесь взводный Фукс?
Взводный Фукс выступил вперёд и с достоинством начал
всячески изводить Швейка: он-де не взводный, а господин взводный, и нельзя
орать: «Где взводный?», а следует обращаться: «Осмелюсь доложить, здесь ли
находится господин взводный?» В его взводе, если кто забудет сказать: «Ich
melde gehorsam»
[146]
— немедленно получает в морду.
— Осторожней на повороте! — рассудительно
предостерёг Швейк. — Немедленно собирайтесь, идите в барак, возьмите там
десять человек и бегом марш вместе с ними на склад получать консервы.
Взводный был так ошеломлён, что смог выговорить только:
— Чего?..
— Без всяких там «чего», — ответил Швейк. — Я
ординарец одиннадцатой маршевой роты и только что разговаривал по телефону с
господином обер-лейтенантом Лукашем, и тот приказал: «Бегом марш с десятью
рядовыми на склад». Если вы не пойдёте, господин взводный Фукс, так я
немедленно вернусь обратно к телефону. Господин обер-лейтенант требует во что
бы то ни стало, чтобы вы шли. Не может быть никаких разговоров! «Телефонный
разговор, — говорит поручик Лукаш, — должен быть ясен и краток». Если
сказано идти взводному Фуксу, то взводный Фукс должен идти! Такой приказ — вам
не какая-то там болтовня, когда кого-нибудь к обеду зовут. На военной службе,
особенно во время войны, каждое промедление — преступление. «Если этот самый
взводный Фукс сию же минуту не пойдёт, как только вы ему об этом объявите, так
вы мне немедленно телефонируйте, и я с ним разделаюсь! От взводного Фукса
останется только мокрое место!» Плохо вы, милейший, знаете господина
обер-лейтенанта!
