Когда дама прочла письмо, к ней вернулась решительность,
выразившаяся в том, что она велела Швейку нанять извозчика. Когда это было
исполнено, она приказала Швейку сесть к кучеру на козлы.
Они поехали домой. Войдя в квартиру, дама превосходно
разыграла роль хозяйки. Швейку пришлось перенести чемоданы в спальню и
выколотить на дворе ковры. Чуть заметная паутинка за зеркалом привела её в
сильнейшее негодование.
Всё это свидетельствовало о том, что она намеревалась
надолго занять свои боевые позиции.
Швейк потел. Когда он выколотил ковры, даме пришло в голову
снять и вытрясти занавески. Затем Швейк получил приказание вымыть окна в
комнате и на кухне. После этого дама начала переставлять мебель. Делала она это
с большой нервозностью, и когда Швейк перетащил всё из угла в угол, ей опять не
понравилось, и она стала снова комбинировать и придумывать новые перестановки.
Она перевернула вверх дном всю квартиру, но понемногу её
энергия в устройстве гнёздышка начала иссякать, и разгром постепенно
прекратился.
Дама вынула из комода чистое постельное бельё и сама
переменила наволочки на подушках и перинах.
Было видно, что она делает это с любовью к постели. Этот
предмет заставлял чувственно трепетать её ноздри.
Затем она послала Швейка за обедом и вином, а сама между тем
переоделась в прозрачный утренний капот, в котором выглядела необычайно
соблазнительно.
За обедом она выпила бутылку вина, выкурила массу «мемфисок»
и легла в постель. А Швейк лакомился на кухне солдатским хлебом, макая его в
стакан сладкой водки.
— Швейк! — раздалось вдруг из спальни. —
Швейк!
Швейк открыл дверь и увидел молодую даму в грациозной позе
на подушках.
— Войдите.
Швейк подошёл к постели. Как-то особенно улыбаясь, она
смерила взглядом его коренастую фигуру и мясистые ляжки. Затем, приподнимая
нежную материю, которая покрывала и скрывала всё, приказала строго:
— Снимите башмаки и брюки. Покажите…
Когда поручик вернулся из казарм, бравый солдат Швейк мог с
чистой совестью отрапортовать:
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, все
желания барыни я исполнил и работал не за страх, а за совесть, согласно вашему
приказанию.
— Спасибо, Швейк, — сказал поручик. — Много у
неё было желаний?
— Так, примерно, шесть, — отрапортовал
Швейк. — Теперь она спит как убитая от этой езды. Я исполнил всё её
желания, какие только смог прочесть в её глазах.
V
В то время как австрийские войска, прижатые неприятелем в
лесах на реках Дунаец и Рабе, стояли под ливнем снарядов, а крупнокалиберные
орудия разрывали в клочки и засыпали землёю целые роты австрийцев на Карпатах,
в то время как на всех театрах военных действий горизонты озарялись огнём
пылающих деревень и городов, поручик Лукаш и Швейк переживали не совсем
приятную идиллию с дамой, сбежавшей от мужа и разыгрывавшей теперь роль хозяйки
дома.
Однажды, когда она ушла прогуляться, поручик Лукаш держал со
Швейком военный совет, как бы от неё избавиться.
— Лучше всего, господин обер-лейтенант, — сказал
Швейк, — если б её муж узнал, где она находится, и приехал за ней. Вы
говорили, что он её разыскивает, об этом она писала в том письме, что я вам
принёс. Пошлите ему телеграмму, что, мол, она у вас и он может её
забрать, — и дело с концом. Во Вшенорах на одной вилле в прошлом году был
подобный же случай. Но тогда телеграмму послала своему мужу сама жена, а муж
приехал за ней и набил морду и ей и её любовнику. Но тот был штатский, а с
офицером муж так не посмеет… Да в конце концов вы совершенно не виноваты,
никого вы к себе не звали, и если она сбежала, то сделала это на свой страх и
риск. Увидите, телеграмма сослужит хорошую службу. Если даже муж и влепит раза
два…
— Он весьма интеллигентный человек, — прервал
Швейка поручик Лукаш, — я его знаю. Он ведёт оптовую торговлю хмелем. С
ним действительно необходимо поговорить. Я пошлю ему телеграмму.
Телеграмма Лукаша была лаконична, как все коммерческие
телеграммы:
«Адрес вашей супруги в настоящее время…» Далее следовал
адрес квартиры поручика Лукаша.
В один прекрасный день пани Кати была весьма неприятно
поражена, когда в квартиру ввалился оптовый торговец хмелем. Он выглядел весьма
корректным и заботливым супругом, когда пани Кати, не потеряв в этот момент
присутствия духа, представила друг другу обоих мужчин.
— Мой муж… Господин поручик Лукаш.
Ничего другого ей не пришло в голову.
— Присаживайтесь, пожалуйста, пан Вендлер, —
приветливо предложил поручик гостю и, вынув портсигар, протянул его торговцу
хмелем: — Не угодно ли?
Интеллигентный торговец хмелем вежливо взял сигарету и,
выпуская дым, осторожно спросил:
— Скоро едете на фронт, господин поручик?
— Я подал рапорт о переводе меня в Девяносто первый
полк в Будейовицах. Вероятно, поеду, как только закончу дела в школе
вольноопределяющихся. Нам нужно громадное количество офицеров, но, к сожалению,
в настоящее время наблюдается печальное явление: молодые люди, имеющие право
поступать в вольноопределяющиеся, не стремятся воспользоваться этим правом.
Предпочитают оставаться простыми рядовыми, вместо того чтобы стремиться стать
юнкерами.
— Война сильно повредила торговле хмелем, однако я
думаю, она долго не продлится, — заметил торговец, поглядывая поочерёдно
то на свою жену, то на поручика.
— Наше положение весьма благоприятно, — сказал
поручик Лукаш. — Теперь никто уже не сомневается, что победит оружие
центральных держав. Франция, Англия и Россия слишком слабы против
австро-турецко-германской твердыни. Правда, на некоторых фронтах мы потерпели
незначительные неудачи. Однако нет никакого сомнения, что, как только мы
прорвём фронт между Карпатским хребтом и Средним Дунайцем, войне наступит
конец. Точно так же и французам в ближайшее время грозит потеря всей восточной
Франции и, кроме того, вторжение германских войск в Париж. Это совершенно ясно.
А ещё надо учесть, что в Сербии наши манёвры проходят весьма успешно.
Отступление наших войск, представляющее собой фактически лишь перегруппировку;
многие объясняют совершенно иначе, чем того требует простое хладнокровие во
время войны. В самом скором времени мы увидим, что наши строго рассчитанные
манёвры на южном театре военных действий принесут свои плоды. Извольте взглянуть…
Поручик Лукаш деликатно взял торговца хмелем за плечо,
подвёл к висящей на стене карте военных действий и, указывая на отдельные
пункты, продолжал объяснять:
— Восточные Бескиды — это наш самый надёжный опорный
пункт. На карпатских участках у нас, как видите, тоже сильная опора. Мощный
удар по этой линии, и мы не остановимся до самой Москвы: война кончится скорее,
чем мы предполагаем.
