Вахмистр самодовольно улыбнулся, глядя на исписанные
страницы своего рапорта, вынул из письменного стола секретный циркуляр Главного
пражского жандармского управления с обычной надписью «совершенно секретно» и
перечёл его ещё раз:
«Строжайше предписывается всем жандармским отделениям с
особой бдительностью следить за проходящими через их районы лицами.
Перегруппировка наших войск в Восточной Галиции дала возможность некоторым
русским воинским частям, перевалив через Карпаты, занять позиции в австрийских
землях, следствием чего было изменение линии фронта, передвинувшегося далеко на
запад от государственной границы. Эта новая ситуация позволила русским
разведчикам проникнуть глубоко в тыл страны, особенно в Силезию и Моравию,
откуда, согласно секретным данным, большое количество русских разведчиков
проникло в Чехию. Установлено, что среди них есть много русских чехов, воспитанников
русской академии Генерального штаба, которые, в совершенстве владея чешским
языком, являются наиболее опасными разведчиками, ибо могут и, несомненно, будут
вести изменническую пропаганду и среди чешского населения. Ввиду этого Главное
жандармское управление предписывает задерживать всех подозрительных лиц и
повысить бдительность особенно в тех местах, где поблизости находятся
гарнизоны, военные пункты и железнодорожные станции, через которые проходят
воинские поезда. Задержанных подвергать немедленному обыску и отправлять по
инстанции».
Жандармский вахмистр Фландерка опять самодовольно улыбнулся
и уложил секретный циркуляр в папку с надписью «Секретные распоряжения».
Таких распоряжений было много. Их составляло министерство
внутренних дел совместно с министерством обороны, в ведении которого находилась
жандармерия. В главном жандармском управлении в Праге их не успевали размножать
и рассылать.
В папке были:
приказ о наблюдении за настроениями местных жителей;
наставление о том, как из разговора с местными жителями
установить, какое влияние на образ мыслей оказывают вести с театра военных
действий;
анкета: как относится местное население к военным займам и
сборам пожертвований;
анкета о настроении среди призванных и имеющих быть
призванными;
анкета о настроениях среди членов местного самоуправления и
интеллигенции;
распоряжение: безотлагательно установить, к каким
политическим партиям примыкает местное население; насколько сильны отдельные
политические партии;
приказ о наблюдении за деятельностью лидеров местных
политических партий и определение степени лояльности некоторых политических
партий, к которым примыкает местное население;
анкета: какие газеты, журналы и брошюры получаются в районе
данного жандармского отделения;
инструкция: как установить, с кем поддерживают связь лица,
подозреваемые в нелояльности, и в чём их нелояльность проявляется;
инструкция: как вербовать из местного населения платных
доносчиков и осведомителей;
инструкция для платных осведомителей из местного населения,
зачисленных на службу при жандармском отделении.
Каждый день приносил новые инструкции, наставления, анкеты и
распоряжения.
Утопая в массе этих изобретений австрийского министерства
внутренних дел, вахмистр Фландерка имел огромное количество «хвостов» и на
анкеты посылал стереотипные ответы: у него всё в порядке, и лояльность местного
населения отвечает степени 1а.
Для оценки лояльности населения по отношению к монархии
австрийское министерство внутренних дел изобрело следующую лестницу категорий:
Iа Iв Iс
IIа IIв IIc
IIIa IIIв IIIc
IVa IVв IVc
Римская четвёрка в соединении с «а» обозначала
государственного изменника и петлю, в соединении с «в» — концентрационный
лагерь, а с «с» — необходимость выследить и посадить.
В письменном столе жандармского вахмистра находились
всевозможные печатные распоряжения и реестры. Власти желали знать, что думает о
своём правительстве каждый гражданин.
Вахмистр Фландерка не раз приходил в отчаяние от этой
писанины, неумолимо прибывавшей с каждой почтой. Как только завидит, бывало,
знакомый пакет со штемпелем «свободно от оплаты», «служебное», у него
начинается сердцебиение. Ночью после долгих размышлений он приходил к
убеждению, что ему не дождаться конца войны, что краевое жандармское управление
отнимет у него последние крохи разума и ему не придётся порадоваться победе
австрийского оружия, ибо к тому времени в его голове не будет хватать многих
винтиков.
А окружное жандармское управление ежедневно бомбардировало
его запросами: почему до сих пор не отвечено на анкету за № 72345/721a/f,
как выполняется 88992/822gfeh z, каковы практические результаты наставления за
№ 123456/1292b/r v и т. д.
Больше всего хлопот доставила ему инструкция о том, как
вербовать среди местного населения платных доносчиков и осведомителей. Придя к
заключению, что невозможно завербовать кого-нибудь оттуда, где начинается
Блата, потому что там весь народ меднолобый, он наконец решил взять к себе на
службу деревенского подпаска по прозванию Пепка-Прыгни. Это был кретин, который
всегда подпрыгивал, услыхав свою кличку, несчастное, обиженное природой и
людьми существо, калека, за несколько золотых в год и за жалкие харчи пасший
деревенское стадо.
Вахмистр велел его призвать и сказал ему: — Знаешь,
Пепка, кто такой «старик Прогулкин»?
— Ме-ме…
— Не мычи. Запомни: так называют государя императора.
Знаешь, кто такой государь император?
— Это — гоцудаль импелатол…
— Молодец, Пепка. Так запомни: если услышишь, когда
ходишь по избам обедать, кто-нибудь скажет, что государь император скотина или
что-нибудь в этом роде, то моментально приди ко мне и сообщи. За это получишь
от меня двадцать геллеров. А если услышишь, как кто-нибудь скажет, будто мы
проиграем войну, опять приходи ко мне, понимаешь? Скажешь, кто это говорил, и
снова получишь двадцать геллеров. Но если я узнаю, что ты что-нибудь
скрыл, — плохо тебе придётся. Заберу и отправлю в Писек. А теперь, ну-ка,
прыгни!
Пепка подпрыгнул, а вахмистр дал ему сорок геллеров и,
довольный собой, написал рапорт в окружное жандармское управление, что
завербовал осведомителя.
На следующий день к вахмистру пришёл священник и сообщил ему
по секрету, что утром он встретил за деревней сельского пастуха Пепку-Прыгни и
тот ему сказал: «Батьюска, вчела пан вахмистл говолил, что гоцудаль импелатол
скотина, а войну мы плоиглаем. Ме-е… Гоп!» После дальнейшего разговора со
священником вахмистр велел арестовать сельского пастуха. Позднее градчанский
суд приговорил его к двенадцати годам за государственную измену. Он был обвинён
в опасных и предательских злодеяниях, в подстрекательстве, оскорблении его
величества и в целом ряде других преступлений и проступков.
