— Нет, — спокойно сказал Иэясу. — Идея действительно хороша. Пока что наши попытки найти Мацуяму ни к чему не привели. — Ёсида покраснел. — Надо попробовать что-то другое. Иногда мы действуем слишком прямолинейно. Если попытки взять замок в лоб ни к чему не ведут, почему бы не попробовать зайти с тыла?
— Мы просто понапрасну потеряем время, — возразил Хонда. — Я возражаю.
Иэясу не обратил внимания на слова задиристого даймё.
— Ёсида-сан.
— Да, Иэясу-сама!
— Возьми с собой сколько нужно воинов и отправляйся к оружейнику. Тояма-сан прав. Я считаю, что только мушкет, сделанный Инатоми, мог использоваться при покушении. Составь и передай мне список лиц, которым Инатоми-сэнсэй продавал ружья. Он прилагает много усилий к изготовлению оружия и вряд ли производит мушкеты в больших количествах. В любом случае список позволит нам установить имена тех, кто состоит в заговоре вместе с Мацуямой Кадзэ.
— Я с радостью пошлю туда своих людей, — предложил Окубо.
— Нет, я хочу, чтобы этим занялся Ёсида-сан, — ответил Иэясу.
— Слушаюсь, господин!.. — Ёсида встал и широкими шагами вышел из комнаты.
Хонда гневно смотрел в спину уходящего даймё, а Тояма радовался тому, что его план приносит свои плоды.
Два часа спустя переодетый стариком Кадзэ поднимался по холму в Уэно. Осмотрев место, где совершилось покушение, он пришел к заключению, что там не обошлось без ружья, сделанного Инатоми Гайки. Ему захотелось поговорить с мастером.
Мацуяма остановился на минуту, и, опершись на палку, попытался сообразить, где находится.
Затем он подошел к придорожной лавке и спросил у продавца, где живет Инатоми-сэнсэй.
Узнав, куда ему следует идти, Кадзэ направился по дороге в указанном направлении. Он остановился у двери и вошел в дом, который служил не только жильем, но и местом продажи товара, так что вход туда был открыт для всех. Прихожая представляла собой грязноватое квадратное помещение на деревянном помосте. Здесь посетители должны задержаться, снять сандалии и ждать, когда их должным образом начнут приветствовать слуги или члены семейства оружейника.
Кадзэ произнес:
— Сумимасен! Извините!
Тишина. Это было необычно. В доме уважаемого мастера всегда есть люди.
— Сумимасен! — крикнул Кадзэ, думая, что, может быть, с первого раза его не услышали. И вновь никакого ответа.
Он сел на пол и снял сандалии. В воздухе ощущался запах дыма. Не приятный аромат горящего в печи угля, а резкий, раздражающий и едкий запах. Надо разобраться, в чем тут дело. В японских семьях больше всего на свете боялись огня. И эти опасения были не напрасны в домах, сделанных из дерева и бумаги. Периодически японские города опустошались ужасными пожарами. А среди преступлений самым гнусным наравне с изменой считался поджог.
Кадзэ прошел в дом. Повсюду царила неестественная тишина. Здесь много места, помещения рассчитаны на проживание мастера, нескольких учеников и прислуги. В таком доме должно быть шумно — ведь люди тут не сидят без дела. Однако сейчас не ощущалось никаких признаков жизни. Куда же делись все обитатели? Почему они покинули дом в середине рабочего дня, оставив горящую печь?
Мацуяма прошел в гостиную, где мастер Инатоми, наверное, встречал высоких гостей и вел дела. Комната была довольно большой, на двенадцать циновок, с красивой деревянной полкой у стены. На ней лежал мушкет, сделанный Инатоми-сэнсэем.
Оружие Кадзэ — меч. Он с первого взгляда мог оценить качество клинка. В мушкетах Мацуяма не очень разбирался, однако даже его неопытный взгляд отметил, что ружье просто замечательное. Произведение искусства. Ствол — гладкая трубка с гравировкой с одной стороны. Фитильный замок отделан изысканно, словно изящная фарфоровая фляжка для сакэ. Изогнутый кусок металла удерживал веревочный запал, который зажигается, когда необходимо произвести выстрел. При нажатии на спуск запальный фитиль досылается в отверстие и воспламеняет порох. Короткий деревянный приклад был красиво отделан и до блеска отполирован. Утонченное сочетание изысканной эстетики и убойной силы.
Пройдя через гостиную, Кадзэ попал в коридор, который шел по всему дому и выводил к черному ходу. Именно там самурай обнаружил первое тело.
Женщина лет примерно сорока лежала ничком, одна рука была согнута за спиной и как бы тянулась к ужасному порезу от шеи до талии. Кто-то ударил ее мечом на бегу. Кадзэ убедился, что она действительно мертва, а затем пошел дальше.
В комнате, отведенной под кабинет, он обнаружил источник едкого дыма. Вдоль двух стен стояли ширмы. Их отодвинули; за ними находились полки, на которых обычно лежат футоны, подушки и другие постельные принадлежности. Здесь же хранились всякие бумаги. Большая часть из них была свалена в кучу на полу. Кадзэ пошевелил ее палкой, чтобы рассмотреть получше. Бумаги скорее всего были письмами, деловыми записками и чертежами проектов для изготовления ружей. В центре комнаты стоял медный ящик, наполненный песком. Зимой тут жгли древесный уголь. Из ящика шел дым. Кадзэ подошел и посмотрел на угольки, по которым все еще пробегали красные змейки угасающего пламени.
Мацуяма понял, что здесь сожгли списки владельцев ружей, сделанных Инатоми Гайки. Очевидно, кто-то догадался, что их изучение может вывести на заговорщиков, и предпринял меры, чтобы оборвать нить.
В кухне оказалась еще одна мертвая женщина. Однако место настоящей резни открылось лишь тогда, когда Кадзэ вышел из дома через заднюю дверь.
За домом находился сад в китайском стиле. Среди ухоженных гравиевых дорожек росли аккуратно подстриженные кусты азалий. Двор окружал высокий бамбуковый забор. У одной из стен лежали большие камни, сложенные так искусно, что создавали иллюзию горной гряды, видимой на большом расстоянии. Сад полностью соответствовал духу мастера-оружейника.
Белые камни были окрашены в красный цвет кровью людей, лежащих во дворе, на главной дорожке, ведущей к мастерской в задней части сада. Еще одна женщина и двое мужчин распростерты на земле. Кадзэ остановился, чтобы надеть деревянные гэта, стоящие у двери. Эти деревянные сандалии предназначались для людей, выходящих из дома, где они ходили в носках таби, в сад.
Кадзэ стал изучать глубокие раны на телах. Судя по порезам, их наносили несколько человек. Тут есть удары по крайней мере трех различных стилей. Фехтовальщики неплохие, но не идеальные. Не нужно обладать большим умением, чтобы рубить женщин, слуг и подмастерьев.
Глубоко задумавшись, опечаленный Кадзэ направился к мастерской, предчувствуя то, что там увидит.
В мастерской стоял большой кузнечный горн, в котором светились угли. Почти как у мастеров, кующих мечи. Однако здесь лежали напильники и другие инструменты, которыми не пользуются обычные кузнецы. Они нужны лишь оружейникам.
А потом Кадзэ увидел…
На полу лежали два молодых человека и седовласый старец. Инатоми и два его ученика. На лице мастера застыло выражение удивления. Удар мечом, который почти отделил его голову от туловища, нанесен неожиданно и скорее всего кем-то, кого он хорошо знал. Возможно, это стало сигналом к началу резни для самураев, следящих за слугами в саду. Две женщины бросились бежать. Одной удалось скрыться в кухне, где ее и настиг смертельный удар. Вторая едва не выбежала из дома. Ее убили на пороге.
