Мадлен всегда заговаривала с ним первой.
— Здравствуйте, Филипп. Хорошо провели выходные?
— Ну, обычная внутрисемейная катастрофа — слишком резвые внуки и слишком много хорошего вина.
Филипп бесцельно перекладывал бумаги на своем столе, стараясь не смотреть ей в глаза. Двухнедельное отсутствие Мадлен в их крошечном офисе повисло в воздухе между ними. Для Филиппа выразить сочувствие было так же мучительно, как дать разрешение на то, чтобы ему вырвали зуб. Он передвинул еще какие-то бумаги, прежде чем попытаться что-то сказать.
— Я был очень огорчен, когда услышал о твоем горе, Мадлен, — откашлявшись, проговорил он. — Очень огорчен.
Мадлен спасла его — и себя.
— Все нормально, Филипп. Я в порядке. Почти. Спасибо.
В этот момент на его столе зазвонил телефон, и Мадлен облегченно вздохнула, радуясь его вмешательству не меньше самого Филиппа. Он был почтенным ученым, обладавшим обширнейшими знаниями о последнем тысячелетии европейской истории, однако его умение общаться с людьми оставляло желать лучшего. Единственной известной страстью Филиппа было средневековое военное дело, Мадлен однажды побывала на его лекции, посвященной битве при Азенкуре
[14]
, и видела, как из безумного профессора он превратился в эмоционального оратора.
Она взглянула на часы. Оставалось всего десять минут на то, чтобы подготовиться к утренней лекции, а записи находились где-то среди вороха бумаг и груды книг. Пока Мадлен не было, все свободные поверхности стола успели заполонить груды документов. Пришлось приступить к раскопкам.
— Скорее всего, именно в тысяча шестьдесят четвертом году брат королевы Эдиты Гарольд Годвинсон нанес свой знаменитый и загадочный визит герцогу Вильгельму Нормандскому.
Мадлен не принимала специального решения обойтись без привычной, разговорной преамбулы и сразу же приступить к лекции. Студентов, собравшихся в аудитории, такое начало застало врасплох, и они быстро открыли тетради, чтобы начать записывать.
Как только Мадлен решила, что все готовы, она продолжила:
— Поражает то, что в «Англосаксонских хрониках» не описаны всего лишь четыре года одиннадцатого века, и умолчание о событиях тысяча шестьдесят четвертого года придает последним дням саксонской Англии налет таинственности. Разумеется, именно из-за отсутствия в «Хрониках» эти годы вызвали невероятный интерес и множество самых разных теорий и предположений. Визит Гарольда в Нормандию, а также сделка, которую он заключил с Вильгельмом на предмет наследования трона, до сих пор, даже спустя девятьсот лет, вызывают споры и сомнения.
Студенты продолжали писать. Мадлен остановилась, чтобы перевести дух. Период между тысяча шестьдесят четвертым годом и норманнским завоеванием в тысяча шестьдесят шестом, наполненный интригами и драматическими событиями, представлял собой идеальный материал для лекции. Ей стало интересно, найдет ли она описание этих событий в дневнике вышивальщицы… Неожиданно Мадлен сообразила, что студенты ждут продолжения лекции, видя, что она отвлеклась. Знают ли они, почему ее не было две недели? Университет с уважением и сдержанностью относился к личным делам своих сотрудников, но дурные вести имеют обыкновение разноситься по воздуху. Мадлен быстро улыбнулась.
— Ставки тогда были очень высоки, и, возможно, первая встреча Гарольда и Вильгельма на норманнской земле решила судьбу Европы. Впрочем, это весьма сомнительные сведения, и не только потому, что нет никаких надежных источников, сообщающих о том, что эта встреча имела место, но еще и потому, что неизвестно, что именно произошло между ними. Король Эдуард отправил Гарольда в Нормандию в качестве своего посланника, чтобы предложить Вильгельму корону после своей смерти. Существует мнение, что пока он находился там, то поклялся на священной реликвии стать союзником Вильгельма. Саксонская версия этой истории гласит, что Гарольда обманом заставили дать такую клятву. Вторая — и последняя — встреча двух амбициозных деятелей произошла на английской земле, во время битвы при Гастингсе
[15]
.
Неожиданно в голову Мадлен пришла мысль: а вдруг вышивальщица что-то знала о визите Гарольда в Нормандию? Если так, то дневник представляет собой потенциально важный исторический документ. У нее отчаянно забилось сердце, когда она осознала огромное значение возложенной на нее задачи. Она была историком и такую информацию скрыть не могла.
— Известно, что самым важным вопросом в Европе до периода норманнского завоевания являлся вопрос наследования английского трона. Англия занимала солидное положение в Европе одиннадцатого века, потому что западносаксонские короли, и в первую очередь Альфред Великий, создали экономику и культуру, благодаря которым Англия стала самой богатой страной в Европе. Поскольку Альфред в буквальном смысле объединил королевство, остров являлся еще и самым защищенным государством. Точнее, так было до Этельреда, который правил до вторжения викингов. Надеюсь, вы помните, что король Этельред был отцом Эдуарда Исповедника.
Лекция, посвященная началу одиннадцатого века, была последней перед ее отъездом в Англию, и она хотела освежить ее в памяти студентов.
— Именно Этельред позволил скандинавским викингам разбавить кровь королевской династии, которая оставалась нетронутой в течение пяти веков. Вот почему вопрос наследования трона, который занимал Эдуард Исповедник, сын Этельреда, стал таким важным в тысяча шестьдесят четвертом году. Тот факт, что брак Эдуарда и Эдиты был бездетным, означал, что трон Англии освободится после его смерти. Естественно, что на него имелось множество претендентов, включая Вильгельма Нормандского и Харальда Сурового, короля Норвегии. Нет никаких свидетельств, подтверждающих, что Гарольд Годвинсон, самый могущественный человек при дворе Эдуарда, тоже имел виды на корону.
Когда Мадлен привычно заговорила о политике при дворе Эдуарда, ей захотелось сказать, что хотя и нет никаких доказательств того, что Гарольд мечтал получить трон Эдуарда, но у нее есть все основания считать, что такое было возможно. Однако она понимала, что не следует делать заявлений, не подтвержденных надежными данными.
Невероятным усилием она заставила себя сосредоточиться на окончании лекции и испытала облегчение, произнеся последнюю фразу:
— Однако один законный наследник у саксонского трона имелся. Это был Эдгар Этелинг, сын другого Этелинга — убитого племянника Эдуарда Исповедника. В те времена кровные наследники трона нередко умирали при загадочных обстоятельствах. Думаю, вы помните, что титул «Этелинг» присваивали тому, кто имел право занять трон. Отравление было самым популярным способом устранения претендентов. Эдгар избежал такой судьбы, возможно, потому, что его посчитали слишком юным и не представляющим опасности.
