— Откровенно говоря, это для меня не такая уж неожиданность.
Иеремия вперил в судью полный мольбы взгляд.
— Милорд, я не могу утаивать этого от вас, ибо вы мой друг, и лгать вам превыше моих сил. Но умоляю, не бросайте мастера Риджуэя в тюрьму! Он очень болен и нуждается в заботливом уходе!
— Я все прекрасно понимаю, святой отец, — заверил его судья. — Кроме того, тюрьмы в западной части Лондона, которые пощадил пожар, и так переполнены. Так что, учитывая состояние мастера Риджуэя, опасность его бегства исключается. И посему я пока что сохраню в тайне факт, что он уцелел во время бедствия. Это дает нам возможность отыскать настоящего убийцу. У вас есть план, как нам действовать дальше?
Иеремия кивнул.
— Незадолго до катастрофы мы с вами говорили о Джеймсе Дрейпере, помните?
— Помню. Речь шла о родах, которые принимала Маргарет Лэкстон в доме Дрейперов — кстати сказать, от него еще во вторник ничего не осталось. И вообще вся Трогмортон-стрит выгорела. Я предложил родственникам пожить в моем имении в Эссексе. Так что, если желаете побеседовать с Джеймсом, поедемте со мной, милости прошу. Я как раз туда собираюсь.
В это время в гостиную приветствовать гостя спустилась Аморе. Видя, что пастор готов отправиться из дома, леди Сен-Клер помрачнела.
— Вы хотите уйти?
— Да, миледи, мне необходимо поговорить с одним человеком, который, возможно, сумеет помочь нам доказать невиновность мастера Риджуэя, — мягко произнес в ответ Иеремия.
— Обещайте мне, что сразу же вернетесь!
В голосе Аморе чувствовалась озабоченность Иезуит иронически улыбнулся.
— Раз уж вы решили предоставить кров моей пастве, мне беспокоиться не о чем.
— Не беспокойтесь понапрасну, миледи. Я привезу его в своей карете, — вмешался судья Трелони.
Леди Сен-Клер кивнула. С тяжелым сердцем она проводила взглядом отъезжавшую карету королевского судьи. Даже сэр Орландо не мог удержаться от улыбки.
— Она обожает вас! У нее это на лице написано! Нет, вам на самом деле необходимо прислушаться к советам этой женщины и поберечь себя, святой отец.
Иеремия беспомощно развел руками.
— Знаю. Но не могу позволить себе отдыхать, пока у меня куча дел одно важнее другого.
В доме судьи было тихо и спокойно. Трелони проводил гостя в кабинет и попросил слугу пригласить туда же и Джеймса Дрейпера. На сей раз молодой человек вел себя не столь развязно, как при первой их встрече. Сгоревший лондонский дом оказался для семьи сокрушительным ударом, хоть, разумеется, и не таким, как для подавляющего большинства жителей столицы, оказавшихся без гроша в кармане.
— Ну что у вас там еще? — не скрывая иронии, осведомился Джеймс, узнав пастора Блэкшо. — Все еще распутываете загадочное убийство той повитухи? Наверняка заурядное разбойничье нападение. Что касается меня, я все, что знал, уже рассказал.
— Тем не менее мне хотелось бы расспросить вас кое о чем еще, — задумчиво произнес Иеремия.
— Вам не надоело докучать своими расспросами порядочным людям?
— Отнюдь! Тем более что ранее я ничего, кроме лжи, от вас не слышал.
— То есть как?
— За это время нам удалось выяснить, что Маргарет Лэкстон действительно помогала разрешиться от бремени одной из ваших служанок, некой Лиз. Вы и сейчас станете это отрицать?
Джеймс возмущенно уставился на пастора Блэкшо и на сэра Орландо.
— Откуда вам?.. Кто?.. Впрочем, понимаю! Это Джейн вам наболтала. Следовало этого ожидать.
— Значит, вы признаете этот факт? — жестко спросил Трелони.
— Признаю, ничего другого мне не остается.
— Какова судьба служанки и ее ребенка? — осведомился Иеремия.
— Отец подыскал ей место в доме одного из своих друзей. Насколько мне известно, дела ее вполне в порядке.
— А ребенок?
— О нем позаботилась сама повитуха.
— Стало быть, вам все равно, что произойдет с вашим ребенком?
Джеймс покраснел как рак. Было видно, что он с трудом сдерживает себя.
— От ублюдков одни лишь проблемы. И вы это знаете лучше меня, милорд. В особенности когда его мать какая-то там служанка!
— Вы бессердечный человек! — вырвалось у Иеремии. — Вы хоть поинтересовались, кто у вас — сын или дочь?
Стиснув зубы от злости, Джеймс коротко бросил:
— Сын.
— Боже мой, может быть, ему уготована участь стать вашим единственным сыном! — воскликнул Иеремия.
— Вы так искренне осуждаете меня, словно я один произвел на свет внебрачного ребенка! — возмутился Джеймс. — Между тем даже у нашего праведника Айзека Форбса рыльце в пушку!
Иеремия и сэр Орландо невольно переглянулись.
— Айзек Форбс? Что вы имеете в виду? — недоуменно переспросил судья Трелони.
— Да-да, правда, об этом ни одна душа не знает, но все так и есть! Айзек Форбс заимел внебрачного ребенка с дочерью одного соседа. Мать умерла во время родов. Поскольку ее семья не могла вынести такого позора, историю искусно замяли — всем было объявлено, что девушка скончалась, мол, от оспы. Форбс взял ребенка к себе и отдал на воспитание одной из своих служанок.
— Дальше? — нетерпеливо произнес Иеремия. Пастор был явно заинтригован.
— Мальчишка, когда подрос, стал работать конюхом в имении Форбсов. А когда началась гражданская война, вместе с отцом и Сэмюелом пошел в армию парламентаристом и погиб под Нейсби.
— Если мне не изменяет память, в том же сражении был тяжело ранен и Сэмюел?
— Да.
— Как звали этого молодого человека?
— Аарон.
— Откуда вам об этом известно? Ведь старик Форбс постарался на славу, чтобы это не стало всеобщим достоянием. — В голосе судьи Орландо Трелони отчетливо слышалось недоверие.
— Сэмюел как-то мне поведал об этом — мы с ним тогда чуточку перебрали. Потом каялся и умолял нас с Дэвидом никому не рассказывать.
— Это все? — спросил судья.
Джеймс кивнул. Сэр Орландо, не удостоив его взглядом, тоже коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен, и Дрейпер удалился.
— Ну, святой отец, что скажете об этой истории? У меня создается впечатление, что он пытается сбить нас со следа — иными словами, отвлечь наше внимание от своих делишек. Джеймс все силы приложил к тому, чтобы существование внебрачного ребенка оставалось тайной. Может, предлагал деньги Маргарет Лэкстон, чтобы она об этом не распространялась? — размышлял Трелони.
Иеремия опустился на стул в мучительном раздумье. Понимая, что сейчас другу не до него, судья тоже встал и положил руку ему на плечо.
