Иеремия недоуменно сморщил лоб.
— Ненависть? Мне до сих пор казалось, что наш убийца стреляет холодно и расчетливо, без каких-либо эмоций. С какой стати ему вас ненавидеть, милорд? И с какой стати было вообще нападать на вас?
— Может быть, он каким-то образом узнал, что я веду расследование этих убийств? — предположил сэр Орландо.
— И попытался запугать вас?
— Вполне возможно.
— Да нет, что-то здесь не вяжется, — задумчиво пробормотал пастор.
Пока они беседовали, Иеремия успел осмотреть растянутые связки Трелони и смазать ссадины на руках и коленях.
— Регулярно меняйте охлаждающие повязки, миледи, — обратился иезуит к молча сидевшей Джейн. — Я оставлю вам вот эту мазь, каждые два часа втирайте ее у лодыжки вашего супруга.
Осмотрев ранки, усеивавшие лицо сэра Орландо, пастор похвалил Джейн:
— Вы прекрасно со всем справились, миледи.
Та, покраснев, потупила взор.
— Что нового об осмотре тел убитых, сэр? — снова обратился Иеремия к сэру Орландо.
— Ну, могу сказать, что ваши предположения оказались верны, доктор. Элизабет была застрелена. Пуля прошла сквозь сердце, как и в случае с Маргарет Лэкстон. У Энн Риджуэй обнаружены тяжелые повреждения черепа — пролом черепной кости в нескольких местах, часть отломков костей проникла в мозг. Что касается кесарева сечения, то оно, по мнению хирурга, проведено безукоризненно. Ни печень, ни кишечник не задеты. Он считает, что смерть наступила вследствие черепно-мозговых травм. Так что нашему мастеру Риджуэю не в чем себя винить.
— А что с ребенком?
— На теле не обнаружено каких-либо следов травм. Скорее всего он не выжил, так как был слишком слаб.
— Все это, конечно, весьма любопытно, но ни в коей мере не продвигает нас к цели. А наша цель — доказать невиновность мастера Риджуэя, — с озабоченностью в голосе произнес Иеремия.
— Я вообще не пойму, к чему его было арестовывать. У него ведь нет в доме огнестрельного оружия, да никогда и не было.
— Верно, не было, но пресловутый Бенсли, обнаруживший его на улице, утверждает, что сорочка его была в крови. То есть констебль мог предположить, что мастер Риджуэй мог куда-нибудь выбросить оружие; во всяком случае, такая возможность у него была.
— Да, это, пожалуй, довод, — со вздохом отметил Трелони. — Что вы предлагаете, доктор?
— Есть нечто, и это не выходит у меня из головы, милорд. Мастер Риджуэй рассказал мне, что его супруга утром того же дня дала расчет служанке, а мальчика отправила домой, к родным, вдобавок вручив ему корзину с едой для семьи. Похоже на то, что обе женщины, и Энн и Элизабет, предприняли все, чтобы вечером в доме никого, кроме них, не было.
— Вы предполагаете, визит убийцы не был для них неожиданностью?
— Более того, сэр, — они сами пригласили убийцу в дом!
— С чего бы им приглашать его?
— Может, тут сыграли роль деньги. Ален ведь все время говорил мне, что и Энн, и ее тетушка без конца укоряли его, что, дескать, он почти ничего не приносит в дом. Вероятно, они подумали, что он просто утаивает деньги от них, ну и нашли способ без его ведома обыскать дом.
— С их стороны полным безрассудством было шантажировать убийцу!
— Отнюдь, милорд! Скорее здесь сыграла роль недалекость и, вероятно, алчность. Спору нет, они не рассчитывали, что убийца хладнокровно и жестоко расправится с ними, — их все-таки было двое, и это придавало им уверенности.
— Их беда, что они решили никому не доверяться, — заключил судья Трелони.
Иеремия принялся неторопливо расхаживать по спальне, задумчиво почесывая затылок.
— Я вот о чем спрашиваю себя: а не связано ли убийство этой нищенки с убийством Энн и ее тетки?
— То есть?
— Если исходить из того, что повитуху и остальных трех женщин убили, чтобы заставить их замолчать, не означает ли это, что они могли что-то знать об убийце? Да, но что могла знать Полоумная Мэри? Она искала своего ребенка. Не думаю, чтобы ее еще что-нибудь интересовало, кроме этого. И почему ее в таком случае убили?
— Может, она просто по чистой случайности подвернулась убийце под руку, — предположил сэр Орландо.
— Может быть, конечно. Но вопрос о том, почему все-таки Энн с теткой решились пойти на шантаж убийцы, так и остается открытым. Думаю, повитуха первоначально была единственным человеком, кто знал тайну. Дочь хоть постоянно и сопровождала ее, но тем не менее Маргарет ее не во все посвящала. Вполне возможно, что Энн все поняла лишь с появлением на сцене этой нищенки Мэри — именно оно и открыло ей глаза на причину убийства матери.
— Доктор, простите, но я что-то не улавливаю…
— У меня есть идея о том, вокруг чего все завертелось, милорд. Прошу вас дать мне время, с тем чтобы я мог проверить верность своей догадки, тогда я вам все разложу по полочкам.
— А почему не сейчас? — хотел знать судья Трелони.
— Потому что пока не знаю всего и могу оказаться на ложном пути.
— Что вы намерены предпринять?
— Полоумная Мэри обвиняла Маргарет Лэкстон, что та, дескать, украла у нее ребенка. Мне предстоит выяснить, насколько это верно.
Сэр Орландо недоуменно пожал плечами.
— Кого может заинтересовать ребенок какой-то там нищей особы?
— Ту, которая сама не в состоянии производить на свет детей, однако которой срочно необходимо родить. Так сказать, подарить супругу здорового наследника.
— Не понимаю вас, доктор; хоть убейте, не понимаю, и все!
— Чуточку терпения. Повторяю, есть у меня одна идея, и есть способ разузнать побольше об этой Мэри.
— Ну что ж, ладно, разузнавайте себе, но предупреждаю: действуйте осторожнее.
Сэр Орландо повернулся к супруге, которая как раз сменяла ему повязку.
— Доктор Фоконе сегодня наш гость, дорогая. Прошу тебя, распорядись, чтобы для него приготовили комнату.
— Но, милорд… — запротестовал Иеремия.
— Уже поздний час, доктор. А утром вы спокойно вернетесь к себе на мост.
Признав разумность доводов судьи, Иеремия согласился. Когда леди Джейн вышла из спальни, он уже другим тоном спросил сэра Орландо:
— Милорд, вы побеседовали с супругой? Вы понимаете, что я имею в виду.
Сэр Орландо смущенно отвел взор.
— Нет… Пока что не успел… Просто не успел.
— Милорд, вы всеми способами оттягиваете этот разговор. Смотрите, как бы не опоздать.
— Понимаю, понимаю, но… — пробормотал судья.
— В таком случае у меня не остается иного выхода, сэр! — решительно заявил Иеремия и, пожелав судье доброй ночи, вышел из спальни.
