Брендан невольно вздрогнул при этих словах.
— Простите, миледи, вы о чем?
— Может быть, это все сплетни, не более того, — принялась вкрадчиво объяснять Барбара Каслмейн. — Но этот лекарь был пару раз замечен входящим в дом миледи Сен-Клер. И даже оставался там на ночь…
Брендан застыл словно громом пораженный. Растерянность быстро сменялась яростью. Деревянно поклонившись, он поторопился распроститься с собеседницей:
— Прошу простить, миледи.
Та со злорадной усмешкой смотрела ему вслед.
Добравшись до конюшен, Брендан вскочил на лошадь, но не поехал, а некоторое время просто сидел, поглаживая упругий конский бок, чтобы хоть немного успокоиться. Он не знал, что и думать. Лекарь, ночевавший в доме Аморе? Мастер Риджуэй? Но откуда это известно придворной даме? Или она на ходу сочинила эту историю, чтобы возбудить в нем ревность? Да, но к чему? Вероятно, захотела уколоть Аморе — неудивительно, обе ведь соперницы, обе сражаются не на жизнь, а на смерть за монаршую благосклонность. И теперь леди Каслмейн решила использовать в качестве орудия против Аморе его, Брендана Макмагона! Мысль о том, что его используют, бесила ирландца, но услышанное не давало покоя. С другой стороны, каким образом могла знать придворная леди о каком-то там лекаришке с Патерностер-роу, если тот на самом деле не посещал дом миледи Сен-Клер? Но что его туда привело? Брендан вспомнил, что Аморе всегда симпатизировала лекарю. И вполне возможно, что за время его отсутствия в Лондоне симпатия миледи Сен-Клер перешла в пламенный роман. Вот они и сошлись. А может, они и… Нет, необходимо разузнать все!
По мере того как пылкое воображение ирландца живописало ему сцены любви, его охватило такое бешенство, что даже руки затряслись. Почувствовав, что хозяин взвинчен до предела, жеребец беспокойно завертел головой. Ирландец ласково провел ладонью по белой звездочке на лбу коня.
— Успокойся, Лепрекон, все хорошо.
Торговец лошадьми со Смитфилдского рынка утверждал, что этот жеребец годен разве что как производитель, но уж никак не на роль скакуна — мол, слишком своенравен и злобен. Но Брендан быстро освоился с ним, поняв, что лошадь просто была в плохих руках, отсюда и недоверие к людям. Он заплатил за жеребца хорошую цену и нарек его именем ирландского сказочного существа. И вскоре Лепрекон полюбил своего хозяина и спокойно ел из его рук.
Некоторое время Брендан стоял рядом с жеребцом, не зная, что делать. Мастер Риджуэй всегда был с ним любезен и добр. Он предоставил ему кров над головой, кроме того, всячески способствовал тому, чтобы встречи с Аморе продолжались даже вопреки воле пастора Блэкшо. Брендан не мог отрицать, что очень многим обязан лекарю. Но как бы то ни было, он вполне допускал, что за месяцы его отсутствия у них с миледи Сен-Клер мог завязаться роман. И выяснить это можно было лишь одним способом — в лоб спросить самого Риджуэя!
Оседлав Лепрекона, Брендан отправился в Ньюгейт. Увидев перед собой закопченные ворота, он остановил жеребца и спешился. Поблизости находились общественные конюшни, там он и оставил коня. Хотя Брендан сгорал от желания призвать Риджуэя к ответу, он не торопился переступать порог тюрьмы. Воспоминания, которые в нем пробудили стены Ньюгейта, были еще слишком свежи и ужасны. Не так давно ирландцу пришлось на собственной шкуре испытать всю мерзость застенков Ньюгейта. Там его посадили на цепь словно пса в самом глубоком из тюремных подвалов, ибо у него не было ни пенни за душой. Дважды Брендану пришлось прошагать к Тайберну:
[17]
в первый раз, чтобы подвергнуться наказанию плетью как заурядному воришке, во второй — уже как убийце, которому полагалась виселица. Тогда Брендан стал жертвой оговора, но отцу Блэкшо удалось избавить его от верной гибели, и он никогда не забудет этого. Да и мастер Риджуэй тогда здорово помог ему, и сейчас Брендану приходилось разрываться между благодарностью к лекарю и испепеляющей душу ревностью.
За мзду дежуривший у ворот тюремщик сообщил ему, где именно находится арестант по имени Риджуэй. Брендану, знавшему это узилище как свои пять пальцев, не составило труда отыскать лекаря. Он обнаружил Алена пластом лежащим на койке. Казалось, он спит. Кроме него, в камере не было никого — остальные лежанки так и стояли незанятыми. А может, его собратья по камере торчат, как водится, в тюремном кабаке? Брендан подошел ближе.
«Я выясню, выясню, как все было, — думал он. — Мне он лгать не станет. Не осмелится!»
Решительным движением Брендан выхватил из-за пояса кинжал, склонился над Аленом, приставив ему к горлу клинок. Он не собирался перерезать ему глотку, а хотел лишь напугать, развязать язычок.
— Риджуэй! — угрожающе прошипел ирландец. — Просыпайся!
Тот даже не пошевелился. Брендан был в явном замешательстве. Прислушавшись, он понял, что так спящий человек не дышит. Так дышит тяжелобольной.
— Что бы он тебе ни сделал, прости его, друг! — послышался голос за спиной Брендана.
Макмагон, резко повернувшись, увидел стоявшего в дверях заключенного в кандалах. Человек пристально смотрел на него, и взгляд незнакомца, казалось, доходил до самых темных закоулков души. Ирландец спрятал кинжал и приложил ладонь ко лбу Алена. Лоб горел.
— Что с ним? — осведомился он у пришельца.
— Тюремная горячка, — сообщил Джордж Грей и попытался отвлечь внимание вооруженного человека от хворого. — Он не слышит тебя, друг. Он в горячечном бреду, витает между реальностью и видениями. Может, и до завтра не дотянет. Так что прости ему все! Он больше не опасен для тебя.
В этот момент появился Иеремия. Иезуит сразу сообразил, в чем дело, однако вида не подал. Все-таки Брендану доложили! И теперь он явился сюда отомстить Алену!
— Ах, Брендан, как хорошо, что вы здесь, — с наигранным радушием произнес Иеремия. — Вот вы мне и поможете.
Жестом он дал Джорджу Грею понять, что желает пообщаться со своим знакомым наедине. Квакер нехотя удалился.
— Прошу вас сесть, — предложил иезуит. — Подержите ему голову, а я дам ему глотнуть немного вина.
Брендан без слов повиновался. Не мог он перечить тому, кто однажды спас ему жизнь. Иеремия откупорил принесенную с собой бутыль с вином, наполнил кружку и стал терпеливо поить Алена.
— Как его дела? — озадаченно осведомился ирландец.
— Да ничего хорошего. Он тяжело болен. И в любой момент может умереть. Я мало чем могу ему помочь. К счастью, леди Сен-Клер где-то раздобыла немного коры хинного дерева. По крайней мере удалось снять жар. Все, можете опустить голову на подушку.
Иеремия, подняв Алену сорочку, стал осматривать грудь — все тело, кроме лица, покрывала характерная сыпь: мелкие темно-красные прыщики высыпали на ногах, руках и даже ладонях.
— С чего это вы вдруг оказались здесь? — не глядя на ирландца, поинтересовался Иеремия.
