Хадор Лориндол, сын Хатола, сын Магора, сына Малаха Арадана,
в юности поступил на служубу к Финголфину и был любим им. Потому Финголфин
даровал ему право владеть Дор-Ломином, и в той земле Хадор собрал большую часть
своих соплеменников и стал самым могущественным вождем аданов. В доме его
говорили лишь на языке эльфов; однако прежнее наречие людей не было забыто, и
из него позднее образовался язык Нуменора. В Дортонионе же править племенем Беора
и Ладросом дано было Боромиру, сыну Борона, который был внуком Беора Старого.
Сыновьями Хадора были Галдор и Гундор; а сыновьями Галдора —
Хурин и Хуор; сыном же Хурина был Турин Погибель Глаурунга, сыном Хуора — Туор,
отец Эарендиля Благословенного. Сыном Боромира был Брегор, отец Бреголаса и
Барахира, а сыновей Бреголаса звали Барагунд и Белегунд. Дочерью Барагунда была
Морвен, мать Турина, а дочерью Белегунда — Риан, мать Туора.
Сыном же Барахира был Берен Однорукий, что завоевал любовь
дочери Тингола Лутиэн и воскрес из мертвых; от них произошла Эльвинг, жена
Эарендиля, и все будущее короли Нуменора.
Все они были уловлены в тенета Проклятия Нолдоров и
совершили великие деяния, которые и поныне памятны эльдарам среди преданий о
древних владыках. В те дни сила людей объединилась с мощью нолдоров, и надежда
воспряла, и Моргот был взят в осаду, ибо подданые Хадора, закаленные и легко
переносившие холод и долгий путь, не боялись время от времени заходить далеко
на север и там следили за передвижениями Врага. Три Дома росли и множились,
самым же великим среди них был род Хадора Златовласа, вассала эльфийских
владык. Люди его племени были сильны и рослы, разумны, храбры и преданны,
быстро гневались и охотно смеялись — могучие дети Илуватара на заре
человечества. Большей частью они были золотоволосы и синеглазы; но не Турин,
чьей матерью была Морвен из рода Беора. Люди этого рода, темноволосые и
сероглазые, изо всех людей более всего походили на нолдоров и были ими более
всего любимы; ибо у них был острый ум и ловкие руки, они быстро понимали и
долго помнили и были склонны скорее к жалости, нежели к смеху. Люди лесного
племени Халет походили на них, только меньше ростом и не такие жадные к
знаниям. Говорили они мало и не любили больших сборищ; большей частью
предпочитали одиночество, бродя вольно в зелени лесов, в то время как чудеса
земель эльдаров были неведомы им. Однако в краях Запада век их был короток, а
дни горьки.
Годы аданов, по людскому счету, удлинились после их прихода
в Белерианд; и все же, в конце концов, Беор Старый умер, прожив на свете
девяносто три года, из них сорок четыре он служил Фелагунду. Когда же он умер,
сраженный не раной и не болезнью, но возрастом, эльдары впервые узрели быстрое
увядание людей и смерть от усталости, которой они не знали в себе. Беор,
однако, отрекся от жизни по своей воле и отошел в мире; и много дивились
эльдары странному людскому жребию, ибо самые их сокровенные знания не говорили
о чем-то подобном и конец людской был сокрыт от них.
И все же древние аданы скоро научились у эльдаров всем
знаниям и искусствам, какие только могли перенять, и сыны их обрели искусность
и мудрость, превзойдя всех прочих людей, что еще обитали за горами, на востоке,
не видели эльдаров и не смотрели в лица тех, кто зрел свет Валинора.
Глава 18
О разорении Белерианда и гибели Финголфина
Финголфин, Владыка Севера и верховный король нолдоров, видя,
что народ его многочислен и силен, а союзные ему люди доблестны, вновь задумал
атаку на Ангбанд, ибо знал, что не жить им в безопасности, пока не замкнуто
кольцо Осады и Моргот волен создавать в своих подземных копях творения зла,
коих никто не может предугадать, пока сам он не раскроет тайны. Мудрость этого
решения была соразмерна знанию Финголфина; ибо нолдоры не постигли еще всего
могущества Моргота, не поняли они также, что их борьба с ним, борьба без помощи
— безнадежна, поторопятся они или промедлят. Однако земли нолдоров были
прекрасны, владения их обширны, и большинство нолдоров довольствовалось тем,
что есть, считая, что счастье продлится вечно, и не желая вступать в битву,
которая для многих была бы гибельна, чем бы она ни завершилась, победой или
поражением. Потому они не склонны были прислушиваться к словам Финголфина, и
менее всех в то время — сыновья Феанора. Среди принцев нолдоров лишь Ангрод и
Аэгнор были с ним одного мнения, ибо оттуда, где жили они, виден был
Тангородрим, и, опасность, исходившая от Моргота, была для них слишком зрима.
Таким образом, замыслы Финголфина окончились ничем, и еще некоторое время
страна жила в мире.
Но когда не вошло еще в пору зрелости шестое поколение людей
со времен Беора и Марах — было это через четыреста пятьдесят лет после прихода
Финголфина — лихо, которого он так опасался, стало явью, и оказалось оно еще
более внезапно и ужасно, нежели предполагал он в самых черных своих мыслях. Ибо
Моргот долго втайне копил силы, и долго росла его злоба, и ненависть к нолдорам
становилась все ожесточеннее; жаждал он не только покончить со своими врагами,
но и разорить и опустошить земли, которыми они владели и которые украшали.
Говорят, что ненависть его взяла верх над разумом, ибо найди он в себе терпение
подождать дольше, и нолдоры погибли бы окончательно. Однако он, со своей
стороны, недооценил эльфов, а людей и вовсе не счел достойными внимания.
И настала зима, когда ночи темны и безлунны, и равнина
Ард-Гален простерлась во мраке под льдистыми звездами, от горных крепостей
нолдоров до подножий Тангородрима, неярко пылали сторожевые костры, и стражей
было немного, и немногие бодрствовали в станах всадников Хифлума. И внезапно из
Тангородрима вырвались реки пламени, что бежали быстрее балрогов, и затопили
они всю равнину; и Железные Горы изрыгнули ядовитые испарения, наполнившие
воздух, и были они смертельны. Так погиб Ард-Гален, и огонь пожрал его травы, и
стал он выжженной пустошью, покрытой удушающей пылью, бесплодной и голой. С тех
пор изменилось его имя, и был он наречен Анфауглиф, Удушающая Пыль. Там лежало
непогребенным множество обугленных костей, ибо многие нолдоры, кто не успел
бежать в горы и был захвачен врасплох огнем, погибли в пламени. Горы Дортониона
и Эред Вэтрин сдержали натиск огненных потоков, но леса на их склонах,
обращенных к Ангбанду, были сожжены, и дым посеял панику среди защитников. Так
началась четвертая из великих битв — Дагор Браголлах, Битва Внезапного Пламени.
Впереди этого огня шел Глаурунг Золотой, пращур драконов, во
всей своей мощи, а за ним следовали балроги, и по их следам катились волны
орков, и было их больше, чем доселе видели или представить себе могли нолдоры.
Все эти силы обрушились на укрепления нолдоров и прорвали Осаду Ангбанда, и
всюду, где только могли отыскать, убивали нолдоров и их союзников, Сумеречных
Эльфов и людей. Многие могущественные враги Моргота были в первые дни этой
битвы разбиты, рассеяны и лишены возможности собрать силы. Война с тех пор не
прекращалась в Белерианде, но считается, что Битва Внезапного Пламени кончилась
с наступлением весны, когда натиск Моргота ослаб.
Так пришла к концу Осада Ангбанда, и враги Моргота были
разрознены и разъединены друг с другом. Сумеречные Эльфы большей частью бежали
на юг и отказались от войны на Севере; многие были приняты в Дориафе, и в то
время королевство Тингола возвысилось, а могущество его возросло, ибо чары
Мелиан хранили его границы, и зло не могло проникнуть в пределы скрытого
королевства. Иные нашли убежище в приморских твердынях и в Наргофронде,
некоторые же сокрылись в Оссирианде или, перейдя горы, бродили бесприютно по
диким землям. И слух о войне и о конце Осады достиг людей на востоке
Средиземья.
