Почти два года прошло после Дагор Браголлах, а нолдоры все
еще держали западное ущелье у истоков Сириона, ибо сила Ульмо была сокрыта в
этой воде, а Минас-Тириф сдерживал натиск орков. Но вот после гибели Финголфина
Саурон, сильнейший и ужаснейший среди слуг Моргота, в наречии синдаров
именовавшийся Гортаур, вышел против Ородрефа, возглавлявшего твердыню на
Тол-Сирион. Саурон был чародеем, обладавшим зловещей силой, властелином теней и
призраков, подлым в своей мудрости и жестоким в силе, извращавшим все, к чему
он ни прикасался, всех, кем он правил, повелителем волколаков и оборотней;
владычество его означало муку. Он взял Минас-Тириф, наслав черную тучу страха
на его защитников, и Ородреф был выбит из крепости и бежал в Наргофронд. Саурон
превратил Минас-Тириф в сторожевую крепость Моргота, твердыню зла и средоточие
опасности; и прекрасный остров Тол-Сирион стал проклят и получил имя
Тол-ин-Гаурхот — Остров Оборотней. Ни одно живое существо не могло пройти
долиной, не будучи замеченным Сауроном. Таким образом, западное ущелье
оказалось в руках Моргота, и ужас наводнил равнины и леса Белерианда. За
пределами Хифлума Моргот нещадно преследовал своих врагов, отыскивал их укрытия
и одну за другой захватывал крепости. Орки, осмелев, бродили повсюду, от
Сириона на западе до Кэлона на востоке; они взяли в кольцо Дориаф и несли с
собой разорение, так что звери и птицы бежали от них, и безмолвие и запустение
двигались с севера. Многих нолдоров и синдаров орки захватили в плен и обратили
в рабов в Ангбанде, принуждая служить Морготу знанием и искусством. Моргот
рассылал шпионов и соглядатаев под чужими обличьями, и обманна была их речь;
они лживо сулили сокровища и хитроумными словами сеяли страх и зависть среди
племен и народов, обвиняя в жадности их владык и вождей и говоря о
предательстве. И лжи этой часто верили, ибо таково было проклятье Резни в
Альквалондэ; в темные времена во лжи этой была часть правды, ибо сердца и мысли
эльфов Белерианда затемнились страхом и отчаянием. Более всего, однако,
опасались нолдоры предательства своих же сородичей, бывших в рабстве в
Ангбанде, так как Моргот часто использовал их для своих черных целей, притворно
давая им свободу; однако воля их была его волей, и где бы они ни бродили, они
возвращались к нему. Так что если кому из его пленников и удавалось бежать
взаправду и вернуться к своим сородичам, их встречали враждебно, и они бродили
в одиночестве, отчаявшиеся изгои.
Моргот притворно жалел людей, которые прислушивались к его
словам, говоря им, что беды их произошли лишь от службы их мятежным нолдорам,
но буде они покинут мятежников, то под властью Истинного Владыки обретут почет
и подлинную награду за мужество. Немногие из Трех Родов Аданов, однако, внимали
ему, даже если их пытали в Ангбанде. Потому Моргот преследовал их с особенной
ненавистью; и он отправил своих посланцев по ту сторону гор.
Говорят, что в это время впервые появились в Белерианде
Смуглолицые. Иные из них уже были тайно поддаными Моргрта и прибыли на его зов;
не все, однако, ибо повсюду шел слух о Белерианде, его землях и водах, о
сражениях и богатствах; и где бы ни бродили в те дни люди, пути их вели на
запад. Смуглолицые были невысокого роста и плотного телосложения, с длинными
сильными руками; кожа их была изжелта-смуглой, а глаза и волосы черны. У них
было много племен, и иные предпочитали эльфам гномов. Однако Маэдрос, зная
слабость нолдоров и аданов, в то время как подземелья Ангбанда, казалось,
содержали силы неистощимые и всегда возобновляемые, — заключил союз с
пришельцами и одарил дружбой их главных вождей, Бора и Ульфанга. И Моргот рад
был этому, ибо это совпадало с его тайными замыслами. Сыновья Бора были Борлад,
Борлах и Бортанд; они служили Маэдросу и Маглору и остались верны им, обманув
надежды Моргота. Сыновья Ульфанга Черного были Ульфаст, Ульварт и Ульдор
Проклятый; они служили Карантиру, принеся ему клятву верности, и предали его.
Аданы и вастаки относились друг к другу без особой приязни и
встречались редко — пришельцы обосновались в Восточном Белерианде, племя Хадора
было отрезано в Хифлуме, а род Беора почти уничтожен. Племя Халет вначале не
было затронуто северной войной, потому что обитало южнее, в лесу Брефиль; но
когда вторглись орки, воины племени вступили в сражение, ибо были мужественны и
не могли так легко отдать врагам любимые ими леса. Среди поражений этого
времени славные свершения халадинов помнились долго, ибо после того, как был
взят Минас-Тириф, орки прошли через западное ущелье и опустошили бы земли чуть
ли не до устья Сириона; но Хальмир, вождь халадинов, послал вестника к Тинголу,
потому что дружил с эльфами, охранявшими рубежи Дориафа. Тогда Белег Могучий
Лук, предводитель разведчиков Дориафа, привел в Брефиль большой отряд синдаров,
вооруженных боевыми секирами; и, выйдя из лесных дебрей, Хальмир и Белег
захватили орков врасплох и разбили их. Так в этих местах прегражден был путь
черной волне с севера, и еще многие годы спустя орки не осмеливались
переправляться через Тэйглин. Племя Халет осталось в лесу Брефиль и жило в
непрочном мире, Наргофронд же, охраняемый им, получил передышку и собирал силы.
В то время сыновья Галдора из Дор-Ломина, Хурин и Хуор жили
среди халадинов, ибо были в родстве с ними, эти два рода объединились в годы
перед Дагор Браголлах, когда Галдор, сын Хадора Златовласа, взял в жены Харет,
дочь Хальмира, вождя халадинов, а Хальдир, брат Харет стал мужем Глорэдэль,
сестры Галдора. Так что, согласно тогдашним обычаям людей, сыновья Галдора были
воспитаны Хальдиром, братом их матери; и оба они были в той битве с орками,
даже Хуор, которого невозможно было удержать, хоть и было ему всего тринадцать.
Но они оказались в отряде, который был отрезан и оттеснен к броду Бритиах, и там
были бы схвачены или убиты, если б в водах Сириона не была еще сильна власть
Ульмо. Туман поднялся от реки и скрыл юношей, и они через Бритиах бежали в
Димбар, и бродили меж холмов под отвесными стенами Криссаэгрима, пока не
заблудились в обманных этих местах и не знали, как вернуться. Там увидел их
Торондор и послал на помощь двух своих орлов; и орлы перенесли их через
Окружные Горы в тайную долину Тумладэн, в сокрытый город Гондолин, которого
доселе не видел ни один смертный.
Тургон, владыка Гондолина, узнав, кто они такие, принял их
дружественно, ибо от вод Сириона, с Моря дошли до него видения, посланные
Ульмо, Властелином Вод; они предостерегали Тургона о надвигающейся беде и
советовали ему отнестись с добром к потомкам Хадора, ибо с их стороны придет помощь.
Почти год гостили Хурин и Хуор в доме Тургона, и тогда, говорят, Хурин перенял
многое из искусства эльфов и постиг многие замыслы и цели короля. Ибо Тургону
пришлись по душе сыновья Галдора, и он часто говорил с ними и желал навсегда
оставить их при себе, ибо полюбил их, а не только из-за закона, по которому
всякий чужеземец, будь он эльфом или человеком, если он нашел дорогу в сокрытое
королевство и увидел город, не мог покинуть его, покуда король не снимет
запрета и потаенное племя не выйдет на свет.
Но Хурин и Хуор хотели вернуться к своим сородичам и
разделить с ними все войны и бедствия, что выпали на их долю, и сказал Хурин
Тургону:
— Государь, мы лишь смертные люди, а не эльдары. Они
могут долгие годы терпеливо ждать, пока не наступит день битвы с врагом; но
наше время кратко, а надежды и силы быстро иссякают. Кроме того, мы не сами
отыскали путь в Гондолин и до сих пор не знаем наверняка, где стоит этот город;
удивленные и испуганные, были мы принесены сюда по воздуху, и глаза наши, по
счастью, закрывала пелена.
