И вот он послал на мост волка, но Хуан безмолвно убил его.
Одного за другим посылал волков Саурон, и одного за другим душил их Хуан. Тогда
Саурон выслал Драуглуина, страшного зверя, закосневшего во зле, вождя и
повелителя всех волколаков Ангбанда. Он был могуч, и долго длилась жестокая
схватка меж Хуаном и Драуглуином. Наконец Драуглуин вырвался и, прибежав в
башню, издох у ног Саурона, но, издыхая, прохрипел своему господину: "Хуан
здесь!" Саурону, как и многим, было ведомо, какая судьба предназначена псу
из Валинора, и решил он, что ему-то и суждено исполнить предсказание. Тогда
принял он облик волколака, сильнее всех, что когда-либо существовали в мире, и
сам вышел на мост.
Так велик был ужас от его приближения, что Хуан метнулся
прочь. Тогда Саурон прыгнул на Лутиэн, и от мерзкого дыхания и злобы, горевшей
в его глазах, она лишилась чувств. Но, падая, она развернула перед его глазами
свой черный плащ, и Саурон, еще в прыжке, замешкался, ощутив мимолетную
дремоту. И тогда Хуан прыгнул. Так началась схватка Хуана с Волком-Сауроном, и
вой вперемешку с лаем отдавался эхом в горах; и стражи на склонах Эред Вэтрин,
на другой стороне долины, услышали эти звуки и пришли в смятение.
Но ни чары, ни заклятья, ни, клык, ни яд, ни искусность
демона, ни сила зверя не могли одолеть Хуана из Валинора; он вцепился в горло
врага и поверг его наземь. Начал тогда Саурон менять облик, из волка став
змеей, а потом приняв свой обычный вид, но не мог избавиться от хватки Хуана
иначе, как только покинув совершенно свое тело, едва его отвратительный дух
оставил свое пристанище, Лутиэн приблизилась к нему и сказала, что он будет
лишен своей телесной оболочки, а его тень вернется, дрожа, к Морготу, "И
там, — прибавила она, — ты, призрачный, будешь вечно мучиться под
пыткой его презрения, если только не отдашь мне власти над этой крепостью".
Тогда Саурон покорился, и остров и все, что было на нем,
оказались под властью Лутиэн. Хуан выпустил Саурона, и тот мгновенно принял
облик летучей мыши-кровососа, подобно черной туче заслонив луну, и полетел,
роняя из горла на деревья капли крови, и, прилетев в Таур-ну-Фуин, остался там,
наполнив лес ужасом.
Лутиэн же, стоя на мосту, объявила о своей власти, и пало
заклятие, скреплявшее камни, рухнули врата и стены темниц, вышли рабы и узники,
смятенные, заслоняя глаза от лунного света, ибо слишком долго были они во тьме
Саурона. Но Берена не было среди них. Долго искали его на острове Лутиэн и
Хуан, и наконец Лутиэн нашла — скорбящим у тела Фелагунда. Так велико было его
горе, что он лежал недвижно и не слышал ее шагов. Тогда, думая, что он умер, Лутиэн
обхватила его руками и впала в черное забытье. Но тут Берен, вернувшись к свету
из глубин отчаянья, поднял ее, и они вновь взглянули друг на друга; и рассвет,
поднявшийся над черными холмами, озарил их.
Они погребли тело Фелагунда на вершине холма, на острове,
который вновь был чист; и зеленая могила Финрода, сына Финарфина,
благороднейшего из эльфийских владык, оставалась нетронутой до тех пор, пока
весь этот край не изменил облик и не опустился, разоренный, на дно морское.
Финрод же, вместе с отцом своим Финарфином бродит в лесах Эльдамара.
Вновь Берен и Лутиэн Тинувиэль были вместе и вольно бродили
в лесах, и радость на время вернулась к ним; и хотя наступила зима, они от нее
не страдали, ибо там, где ступала Лутиэн, распускались цветы, и птицы пели над
заснеженными холмами. Верный же Хуан вернулся к господину своему Целегорму, но
прежней любви уже не было между ними.
В Наргофронде царило смятение, ибо туда вернулись эльфы, что
были прежде в плену на острове Саурона, и поднялся ропот, заглушить которого не
смогли речи Целегорма. Горько оплакивали наргофрондцы гибель короля своего
Фелагунда, говоря, что дева осмелилась совершить то, на что не отважились
сыновья Феанора; многие, однако, прозревали, что не страх был причиной
поступков Целегорма и Куруфина, но предательство. Потому сердца жителей
Наргофронда освободились от их власти и обратились вновь к дому Финарфина; и
они повиновались Ородрефу. Но он не позволил им, как хотели иные, убить
братьев, ибо если пролилась бы кровь родичей, еще более прочными стали бы
тенета Проклятия Мандоса. Однако в пределах Наргофронда не было для Целегорма
ни пищи, ни крова, и поклялся Ородреф, что с этих пор не бывать дружбе меж
Наргофрондом и сыновьями Феанора.
"Пусть так!" — процедил Целегорм, и глаза его
угрожающе сверкнули; Куруфин же усмехнулся. Потом они вскочили на коней и
умчались вихрем на поиски своих родичей, живших на востоке. Но никто не
последовал за ними, даже их соплеменники, ибо все понимали, что проклятье лежит
на братьях, и рок следует за ними по пятам. А Целебримбор, сын Куруфина,
отрекся от лихих дел своего отца и остался в Наргофронде; но Хуан по-прежнему
бежал за конем Целегорма, своего господина.
Они поскакали на запад, ибо спешили и намеревались проехать
через Димбар и вдоль северных рубежей Дориафа, чтобы как можно скорее достичь
Химринга, где обитал их брат Маэдрос; так как земли эти лежали близко от
Дориафа, и недалеко были Нан-Дунгорфеб и угрозные горы Ужаса, они надеялись
быстро пересечь их.
Говорят, что Берен и Лутиэн, бродя вдвоем, пришли в лес
Брефиль и оказались близко от границ Дориафа. Тогда вспомнил Берен о своей
клятве и, вопреки сердцу, решил теперь, когда Лутиэн в безопасности и вблизи от
родных мест, вновь отправиться в путь. Но она не хотела расставаться с ним и
сказала так: "Перед тобою, Берен, два пути — либо ты откажешься от своей
цели и клятвы и будешь скитаться по земле, либо сдержишь слово и бросишь вызов
Темной Силе, восседающей на северном троне. Но какую бы дорогу ты ни выбрал, я
пойду за тобою, и судьба у нас будет одна".
В то время, как они шли, беседуя об этом и ни на что иное не
обращая внимания, лесом проезжали Целегорм и Куруфин и узнали их издалека.
Целегорм развернул коня и погнал на Берена, чтобы сбить его с ног, Куруфин же,
свернув, наклонился и втащил Лутиэн на седло, ибо был умелым и сильным
всадником. Но Берен увернулся от Целегорма и вскочил на всем скаку на
мчавшегося мимо коня Куруфина; и с тех пор прыжок Берена прославлен среди людей
и эльфов. Он вцепился в горло Куруфина, рванул его назад, и они вместе свалились
на траву. Конь взвился на дыбы, сбросил Лутиэн, и она упала.
Берен душил Куруфина, но ему самому грозила смерть, ибо
Целегорм на скаку замахнулся на него копьем. В этот миг Хуан отрекся от службы
Целегорму и бросился на него, так что конь заметался и не мог приблизиться к
Берену, опасаясь громадного пса. Целегорм проклял и пса, и коня, но Хуан был
непреклонен. Лутиэн поднялась и крикнула, веля Берену не убивать Куруфина;
однако Берен отнял у него оружие и доспехи, а также кинжал Ангрист. Этот кинжал
был сделан Тэльхаром из Ногрода и висел без ножен у пояса Куруфина; он разрубал
железо, как дерево. Потом Берен, подняв Куруфина, отшвырнул его прочь и велел
возвращаться к благородным своим соплеменникам, которые, может быть, научат его
обращать свою доблесть на более достойные цели. "Твоего коня я оставлю для
Лутиэн, — добавил он, — и он должен быть счастлив, что освободился от
такого хозяина."
