За стенами Пелоров валары основали свое владение, что
зовется Валинором; там были их дома, сады и крепости. В этом укрепленном краю
валары собрали свет и то прекрасное, что сумели спасти от разрушения; и многое
еще более прекрасное было создано заново, и Валинор стал более красив, чем
Средиземье во дни Весни Арды и благославен, ибо бессмертие жило в нем, и ничто
не увядало и не сохло в том краю, цветы и листья были незапятнаны, а живущие не
старели и не болели; ибо в самых камнях и водах жил благой дух.
А когда Валинор был создан, а жилища валаров — построены,
они возвели за горами, в центре равнины свой город — Валмар Многозвонный. Перед
его западными вратами был зеленый курган — Эзеллохар, что зовется еще
Короллайрэ; и Йаванна благословила его и долго сидела на зеленой траве и пела
Песнь Веления, в которую вложила все думы о том, что растет на земле. А Ниэнна
молчала и орошала курган слезами. В то время валары собрались вместе послушать
песнь Йаванны и молча сидели на тронах совета в Маханаксаре, Кольце Судьбы,
близ золотых врат Валмара, и Йаванна Кементари пела пред ними, а они смотрели.
И вот, на вершине кургана пробились два гибких ростка; и
молчание в тот час объяло весь мир, и не было других звуков, кроме песни
Йаванны. Под звуки этой песни ростки вытянулись и стали высоки и прекрасны, и
зацвели: так пришли в Мир Два Дерева Валинора. Из всего, что создано Йаванной,
они наиболее известны, и все предания Предначальной Эпохи переплетены с их
судьбой.
У одного дерева листья были темнозеленые, а снизу сияли
серебром, и с каждого из бесчисленных цветов стекала серебристая свет-роса, а
землю под деревом пестрили тени трепещущих листьев. Листва другого была
нежно-зеленой, как у молодой березы, и каждый лист окаймляло мерцающее золото.
Цветы свешивались с его ветвей гроздьями желтого пламени, и каждый цветок был
подобен блестящему рогу, изливающему на землю золотой дождь. И от дерева
исходили тепло и яркий свет. Первое дерево звалось в Валиноре Тэльперионом, и
Сильпионом, и Нинквэлотэ, и многими другими именами; а второе — Лаурелин, и
Малиналда, и Кулуриэн.
За семь часов каждое дерево разгоралось и угасало; и каждое
начинало сиять вновь за час до того, как тускнело другое. Потому в Валиноре
дважды в день наступал дивный час, когда свет обоих деревьев был слаб, и их
золотистые и серебряные лучи смешивались. Тэльперион был старшим из деревьев и
первым достиг полного роста и цветения; и первый час его сияния —
серебристо-белый рассвет — валары не внесли в счет часов, а назвали Часом
Открытия и отсчитывают от него века своего правления в Валиноре. Потому в шестой
час Первого Дня — и всех последующих дней до Затмения Валинора — Тэлперион
умерял свой блеск; а на двенадцатый — Лаурелин свое цветение. И каждый день
валаров в Амане состоял из двенадцати часов и кончался со вторым смешением
цветов, когда Лаурелин угасал, а Тэлперион разгорался, но свет, что стекал с
деревьев, жил долго, покуда не растворялся в воздухе или не впитывался в почву.
И свет-росу Тэлпериона и дождь Лаурелина Варда собирала в большие чаши,
подобные сияющим озерам, что для всей земли валаров стали источниками воды и
света. Так начались Благие Дни Валинора — и Счет Времени.
Шли века, и приближалось время, назначенное Илуватаром для
прихода Перворожденных, — а Средиземье лежало в сумерках под звездами, что
создала Варда в забытые годы ее трудов в Эа. И во тьме жил Мелькор, и часто
бродил там в обличьях могучих и ужасных, и владел горами и безднами, и
повелевал огнем и морозом, и всем, что было в то время жестокого, неистового и
страшного.
Валары же отдали любовь и заботу землям за Пелорами и редко
переходили горы и являлись в Средиземье. В сердце Благословенного Края был
чертог Ауле, и там он трудился без отдыха, ибо во всем, что создали в той
земле, он играл главную роль, и явно и тайно сделал множество вещей прекрасных
и удивительных. От него исходят науки о Земле и обо всем, что есть в ней:
знания тех, кто сам не творит, а лишь стремится понять сущее; и знания всех
умельцев — ткачей, деревообделочников и металлургов; даже землепашцев и
садоводов, хотя тем, кто возделывает землю и растит плоды, покровительствует
также подруга Ауле, Йаванна Кементари. Именно Ауле прозван другом нолдоров, ибо
они многому научились у него и стали искуснейшими из эльфов; и, по-своему
пользуясь тем, чем одарил их Илуватар, многое прибавили к тому, чему научились
— любили языки и письмена, вышивки, рисунки и ваяние. Нолдоры первыми научились
создавать драгоценные камни; а самыми дивными, из камней были
Сильмарили, — но они сгинули. Но Манвэ, самый могучий и благой из валаров,
не забывал в своих думах Покинутую Землю. Ибо трон его утвержден на вершине
Таниквэтиль, высочайшей горы Мира, что стоит на границе моря. Духи в облике
воронов и орлов то и дело влетают в чертоги Манвэ и вылетают из них: взор их
видит глубины морей и пронзает толщу гор, проникая в тайные бездны. Так ему приносили
вести обо всем, что творилось в Арде; кое-что, однако, было сокрыто от глаз
Манвэ и его слуг, ибо там, где восседал, объят черной думой, Мелькор, царила
непроглядная тьма.
Манвэ не думает о собственной славе и не стремится угнетать,
но правит в мире. Больше прочих эльфов любит он ваниаров, и от него они
научились песням и стихосложению, ибо поэзия — любовь Манвэ, а песня — его
музыка. Одежды у него голубые, и голубым огнем сияют глаза, а скипетр его — из
сапфиров, которые сотворили нолдоры; он — наместник Илуватара, Король мира
валаров, эльфов и людей и главный защитник его от лиха Мелькора. Супруга его —
Варда, прекраснейшая, та, что на языке синдаров зовется Эльберет, Королева
Валаров, Создательница Звезд; и с ними — великое множество благих духов.
А Ульмо был один и не жил в Валиноре, но приходил туда, и то
лишь, когда наступала нужда в Великом Совете: с сотворения Арды обитал он во
Внешнем Океане, и по сей день живет там. Он направляет течение всех вод, правит
приливами, реками и вешним половодьем, росой и дождем, где бы они ни выпадали.
В глубинах создает он музыку прекрасную и грозную; и отзвук ее в веселии и
скорби струится по всем жилам мира: ибо, если весел фонтан, взлетающий к
солнцу, питающие его ключи бьют из колодцев скорби у корней Земли. Тэлери
многому научились от Ульмо, и потому в музыке их звучат и печаль, и радость. С
ним в Арду пришел Салмар, сделавший Рога Ульмо, музыку которых не может забыть
никто из слышавших ее; а также Оссэ и Уйнэн, которым он отдал во владения
Внутренние Моря, и много других духов. И так, могуществом Ульмо, даже во тьме
Мелькора жизнь продолжала струиться по тайным жилам, и Земля не умерла; и для
тех, кто терялся во мраке и блуждал вдали от света валаров, слух Ульмо всегда
был открыт; он никогда не отворачивался от Средиземья, и, какие бы беды и
перемены ни случались после, он не переставал думать о нем и не перестанет до
конца дней.
И в эти годы тьмы Йаванна также не хотела забывать о
Покинутых Землях; ибо все, что растет, дорого ей, и она скорбела о делах, начатых
в Средиземье и испорченных Мелькором. Посему, покинув дом Ауле и цветущие луга
Валинора, она иногда приходила и исцеляла нанесенные Мелькором раны; и
вернувшись, всегда убеждала валаров начать войну против его лиходейской власти,
войну, которую следует завершить до прихода Перворожденных. И укротитель зверей
Оромэ тоже порой наезжал в неосвещенные леса: он являлся туда могучим охотником
с копьем и луком, уничтожал чудищ и других жутких тварей, подвластных Мелькору,
и его белый конь Нахар серебром сиял в сумерках. Тогда дремлющая земля дрожала
под ударами золотых копыт, и во тьме Мира Оромэ трубил над равнинами Арды в
свой рог Валарому; и эхом отзывались горы, и призраки зла бежали, и сам Мелькор
содрогался в Утумно, предвидя грядущий гнев. Но едва Оромэ уезжал — прислужники
Мелькора собирались вновь, и земля полнилась лихом и тьмою.
