— Прими же, о господин, Ожерелье Гномов как дар от
ничего не имеющего и как память о Хурине из Дор-Ломина. Ибо рок мой свершился,
и Моргот достиг своей цели; но я более не раб ему.
Затем он покинул Тысячу Пещер, и все, кто видел его,
отступали пред ним, и никто не пытался воспрепятствовать ему и тем паче
вызнать, куда он ушел. Говорят, однако, что Хурин, лишенный цели и желаний, не
хотел больше жить и бросился в море; и так встретил свой конец самый могучий
витязь смертных людей.
Когда Хурин покинул Менегрот, Тингол долго сидел в молчании,
глядя на бесценное сокровище, что лежало на его коленях, и пришла ему мысль,
что ожерелье надо переделать и вправить в него Сильмариль. Ибо во все минувшие
годы думы Тингола непрестанно обращались к творению Феанора и прилепились к
нему; и не желал он, чтобы Сильмариль лежал взаперти даже в самой потаенной его
сокровищнице, а желал, чтобы тот был с ним всегда, в бодрствовании и во сне.
В те дни гномы еще приходили в Белерианд из подземных
крепостей в Эред Линдоне; переправясь через Гэлион у Сарн Атрада, Каменного
Брода, они по древнему тракту приходили в Дориаф, ибо их мастерство в работе с
металлом и камнем было огромно, и чертоги Менегрота нуждались в их искусстве.
Однако теперь они являлись не малыми отрядами, как прежде, но большими, хорошо
вооруженными дружинами — для защиты в опасных землях меж Аросом и Гэлионом; и
жили они тогда в Менегроте в палатах, особо для них устроенных. Незадолго до
того пришли в Дориаф искусные мастера из Ногрода; король призвал их и изъявил
желание, дабы они, если им достанет искусности, перековали Наугламир и вплели в
него Сильмариль. Тогда увидали гномы творение своих предков и в изумленье
воззрились на сияющий алмаз Феанора, и исполнились великой жаждой овладеть
сокровищами и унести их в подгорные свои жилища. Однако они скрыли свои мысли и
принялись за работу.
Долог был их труд; и часто Тингол спускался один в их
глубинные кузни и сидел меж ними, пока они трудились. Прошло время — и желанье
его исполнилось, и два величайших творения эльфов и гномов соединились в одном;
велика была его красота, ибо бесчисленные самоцветы Наугламира отражали
переливчатыми искрами свет срединного Сильмариля. Тогда Тингол, бывший один
среди гномов, попытался взять Наугламир и застегнуть его у себя на шее; но
гномы мгновенно выхватили у него ожерелье и потребовали, чтоб Тингол отдал его
им, говоря: "По какому праву эльфийский царь хочет взять себе Наугламир,
сотворенный нашими предками для ныне мертвого Финрода Фелагунда? Оно не
досталось бы царю, если б не Хурин, человек из Дор-Ломина, что, как вор, завладел
им во тьме Наргофронда." Тингол, однако, прозрел их души и понял, что,
вожделея Сильмариль, они лишь ищут праведного покрова для истинных своих
намерений; и, исполнен гордыни и гнева, он не придал значенья опасности, но с
презрением бросил им: "Как смеете вы, отродье нечистого племени, требовать
что-то от меня, Элу Тингола, Владыки Белерианда, чья жизнь зародилась у вод
Куйвиэнэн за бессчетные годы до того, как пробудились ничтожные предки
сплюснутого народца?" И, горделиво возвышаясь меж ними, он позорящими словами
велел им убираться из Дориафа безо всякой платы.
От речей короля вожделение гномов обратилось в гнев; они
тесно обступили Тингола, и подняли на него оружье, и убили на месте. Так погиб
в подземельях Менегрота Эльвэ Синголло, Владыка Дориафа, единственный из Детей
Илуватара, вступивший в брак с айной; и последний взгляд того, кто, один среди
Забытых Эльфов, лицезрел свет Древ Валинора, был устремлен на Сильмариль.
Затем гномы, взяв с собой Наугламир, выбрались из Менегрота
и через Рэгион бежали на восток. Однако, вести в лесу расходились быстро, и
немногие из этой дружины переправились через Арос, ибо в то время, как они
пробирались к восточному тракту, их догнали и предали смерти; Наугламир же был
отобран и с великой скорбью принесен владычице Мелиан. Но двое убийц Тингола
избегли кары и вернулись в конце концов в свой подгорный город в далеких Синих
Горах; и там, в Ногроде рассказали они не то, что было на самом деле,
утверждая, что гномы были перебиты в Дориафе по велению эльфийского царя,
который таким образом хотел лишить их заслуженного вознаграждения. Велики были
гнев и горе гномов Ногрода из-за смерти своих сородичей и искусных мастеров:
они рвали на себе бороды и причитали; и долго сидели, мысля о мести. Говорят,
что они просили помощи в Белегосте, но им было отказано, и гномы Белегоста
пытались вразумить их, но тщетно; и вскоре большое войско вышло из Ногрода и,
переправясь через Гэлион, двинулись на запад, к Дориафу.
Тяжко изменился Дориаф. Мелиан долго сидела, безмолвная, у
тела владыки Тингола, и мысль ее возвращалась в осененные звездами годы, к
первой встрече их в былые дни, среди пения соловьев Нан-Эльмота; и знала она,
что ее разлука с Тинголом предвещает еще более тяжкую разлуку и что рок Дориафа
близок к свершению. Ибо Мелиан была из божественного племени валаров — майа,
обладавшая мудростью и могуществом; однако из любви к Эльвэ Синголло она
приняла облик Старших Детей Илуватара и в союзе том стала скована плотскими
оковами Арды. В этом облике она родила Тинголу Лутиэн Тинувиэль, и в этом же
облике обрела власть над веществом Арды; и долгое время Завеса Мелиан хранила
Дориаф от лиха. Теперь же Тингол был мертв, и дух его ушел в чертоги Мандоса; а
с его смертью изменилась и Мелиан. В то время власть ее ушла из лесов
Нэльдорефа и Рэгиона, иным голосом говорила зачарованная река Эсгалдуин, и
Дориаф стал беззащитен перед врагом.
Мелиан не сказала ни слова никому, кроме Маблунга, ему же
велела беречь Сильмариль и послать спешно весть в Оссирианд, Берену и Лутиэн; а
затем она исчезла из Средиземья и ушла за западное море, в край валаров, дабы
усыпить свою скорбь в садах Лориэна, откуда она и пришла когда-то; и предания
молчат о ней.
Так и вышло, что войско наугримов, переправясь через Арос,
незамеченным вошло в леса Дориафа; и никто не мог остановить их, ибо были они
многочисленны и жестоки, а военачальники Сумеречных Эльфов охвачены отчаяньем и
сомненьем, бродили бесцельно тут и там. Гномы же перешли через огромный мост и
ворвались в Менегрот; и там произошло самое горькое из печальных деяний Древности.
Ибо была битва в Тысяче Пещер, и многие эльфы и гномы погибли в ней; и посейчас
она не забыта. Но гномы победили, и чертоги Тингола были разорены и
разграблены. Маблунг Сильнорукий пал пред дверями сокровищницы, где хранился
Наугламир; и Сильмариль был взят.
В то время Берен и Лутиэн жили еще на Тол Галене, Зеленом
Острове, что на реке Адурант, самой южной из тех, что сбегают с Эред Линдона,
чтобы слиться с Гэлионом; сын их, Диор Элухиль взял в жены Нимлот, родственницу
Целеборна, принца из Дориафа и супруга Галадриэль. Сыновьями Диора и Нимлот
были Элуред и Элурин; родилась у них также дочь, которую звали Эльвинг, что
означает Звездные Брызги, ибо пришла она в мир в ночи, под звездами, чей свет
мерцал в брызгах водопада Лантир Ламат, у дома ее отца.
Прошел слух меж эльфов Оссирианда, что большое и хорошо
вооруженное войско гномов спустилось с гор и переправилось через Гэлион у
Каменного Брода. Вести эти достигли также Берена и Лутиэн; и тогда же пришел к
ним посланец из Дориафа и поведал обо всем, что случилось. Тогда Берен покинул
Тол Гален и призвал к себе сына своего Диора, и они отправились на север, к
реке Аскар, а с ними шли многие Зеленые Эльфы Оссирианда.
