Когда Ауле трудился над созданием гномов, он хранил свой
труд в тайне от прочих валаров; однако, в конце концов, открылся Йаванне и
поведал ей обо всем, что случилось. И Йаванна сказала ему:
— Эру милостив. Я вижу, сердце твое радуется, и оно
право, — ибо ты получил не одно лишь прощение, но и дар. Однако, так как
ты таил от меня свои замыслы до их исполнения, дети твои не будут любить того,
что люблю я. Им, как и тебе — их отцу — будет милее дело их рук. Они будут
копаться в земле — и не замечать того, что растет и живет на ней. Не одно
дерево ранят удары их безжалостного железа.
Но Ауле отвечал:
— Это будет справедливо и для Детей Илуватара: ибо они
станут есть и станут строить. И, хотя создания твои ценны сами по себе и были
бы ценны, даже если б никто иной не должен был явиться в мир, однако, Эру даст
превосходство Детям, и они будут пользоваться всем, что есть в Арде, —
хотя, по промыслу Эру, не без почтения и благодарности.
— Если только Мелькор не затемнит их сердца, —
молвила Йаванна. И она не успокоилась, но печалилась сердцем, боясь того, что
может случиться в Средиземье в грядущие дни. Потому она пошла к Манвэ, и не
предала Ауле, но сказала так:
— Владыка Арды, верно ли, как Ауле сказал мне, что
Дети, когда придут, получат верх над созданиями моих рук, чтобы делать с ними,
что хотят?
— Это так, — отвечал Манвэ. — Но почему спрашиваешь
ты о том?
Йаванна умолкла и заглянула в себя.
— Сердце мое тревожат думы о грядущих днях, —
наконец молвила она. — Все, что создано мной, дорого мне. Не довольно ли,
что Мелькор извратил столь многое? Ужели никто из моих созданий не будет свободен
от владычества других?
— Если бы на то была твоя воля, — кого бы ты
охранила? — спросил Манвэ. — Из подвластных тебе кто милей всего?
— Все милы по-своему, — сказала Йаванна. — И
каждый помогает оценить других. Но кэлвар могут бежать или защитить себя, а
олвар — те, что растут — не могут, а из них более всего милы мне деревья.
Растут они долго, а умирать станут быстро, и, если только не будут богато
плодоносить, мало кто пожалеет об их гибели. Я провижу это в думах своих. Если
бы деревья могли говорить от имени всего, что растет, и карать тех, кто чинит
им зло!..
— Странна твоя дума, — заметил Манвэ.
— Однако, так было в Песни, — возразила
Йаванна. — Ибо покуда ты был в небесах и вместе с Ульмо создавал тучи и
проливал дождь, я вздымала ветви дерев, чтобы пить его, и некоторые пели для
Илуватара среди ветров и ливней.
Тогда Манвэ умолк, и думы Йаванны, что вложила она в его
сердце, все росли — и переполняли его; и это увидел Илуватар. И показалось
Манвэ, что вкруг него вновь звучит Песнь, и он заметил в ней множество вещей,
которые, хотя он слышал их прежде, остались незамечены им. И, наконец, Видение
открылось вновь, но теперь оно было бледно, ибо он сам был в нем — и, однако,
видел, что все держится рукою Илуватара; но вот рука проникла внутрь, — и
из нее вышли многие дива, что были прежде сокрыты в думах айнуров.
Тогда Манвэ очнулся и сошел к Йаванне на Эзеллохар, и сел
рядом с ней под Двумя Древами. И молвил:
— О Кементари, Эру сказал свое слово: "Ужели
думает кто-то из валаров, что я не слышал всей Песни, до слабейшего звука
слабейшего голоса? Знайте же: когда Дети проснутся, сбудутся думы Йаванны, и
издалека соберутся духи, и поселятся в некоторых кэлвар и олвар, и их будут
почитать и бояться их праведного гнева. На время покуда Перворожденные сильны, а
Пришедшие Следом — юны. Но разве ты забыла, Кементари, что думы твои не всегда
пелись одни? Разве не встречались твои думы с моими и не обретали крыльев,
подобно птицам, парящим под облаками? Это также было замечено
Илуватаром, — и, прежде чем пробудятся Дети, в Мир придут Орлы Западных
Владык.
Тогда Йаванна возрадовалась и встала; и, протянув к небесам
руки, воскликнула:
— Высоко поднимутся деревья Кементари, чтобы Орлы могли
поселиться там!
Но Манвэ тоже встал, и, казалось, стоит он на такой высоте,
что голос его точно спускается к Йаванне с тропинок ветров.
— Нет, — промолвил он, — лишь деревья Ауле
будут достаточно высоки. В горах станут гнездиться Орлы и внимать голосам тех,
кто взывает к нам. Но в лесах будут бродить Пастыри Древ.
Тут Манвэ и Йаванна расстались, и Йаванна вернулась к Ауле:
он был в своей кузне, выливал в форму расплавленный металл.
— Эру щедр, — молвила она. — Теперь пусть
остерегутся твои дети! Ибо отныне в лесах будет жить сила, чей разбуженный гнев
станет великой опасностью для них.
— И все же им понадобится дерево, — сказал Ауле и
вернулся к горну.
Глава 3
О приходе эльфов и пленении Мелькора
Долгие века жили валары в блаженстве в свете Древ за Горами
Амана, — Средиземье же лежало в сумерках под мерцанием звезд. Пока горели Светильни,
все пошло в рост, но теперь не росло, ибо всюду опять была тьма. Однако
древнейшие из живых существ уже пробудились: в морях — гигантские водоросли, на
земле — тени огромных деревьев; а в долинах и окутанных мраком холмах таились
темные твари — древние и сильные. В те поля и леса не приходил никто из
валаров, кроме Йаванны и Оромэ. И Йаванна бродила в сумерках, печалясь, потому
что рост и цветение Весны Арды окончились. И она погрузила в сон многое из
того, что проснулось Весной, — дабы создания ее не старились, а ждали
пробуждения в грядущие века.
Но на севере Мелькор собирал силы — не спал, наблюдал и
трудился; и появились лиходейские твари, и темные дремлющие леса наполнились
чудовищами и призраками ужаса. А в Утумно он собрал своих демонов — тех духов,
что предались ему во дни величия и стали подобны ему в падении: сердца их были
из пламени, но обличье — тьма, и ужас несли они с собою: у них были огненные
бичи. Позже в Средиземье их звали балрогами. И Мелькор породил во тьме много
других чудищ разных форм и видов, что долго тревожили мир; и границы его
владений в Средиземье все далее продвигались на юг.
А еще Мелькор выстроил крепость с оружейнями близ
северо-западных берегов Моря — отбивать любой штурм, какой мог быть начат
валарами. Командовал той крепостью Саурон, наместник Мелькора; а звалась она
Ангбанд.
Однажды валары держали совет, ибо обеспокоили их вести,
принесенные Йаванной и Оромэ из Покинутых Земель; и Йаванна вышла вперед и,
обратясь к валарам, молвила так:
— О повелители Арды, Видение Илуватара было кратким и
быстро исчезло, так что, быть может, мы не сумеем точно исчислить в бегущей
череде дней Назначенный Час. Однако будьте уверены: Час близится, и в этот век
исполнятся наши надежды, и Дети пробудятся. Так ужели оставим мы земли, где им
жить, бесплодными и полными лиха? Ужели будут они бродить во тьме, когда мы
радуемся свету? Ужели будут звать Властелином Мелькора, когда Манвэ восседает
на Таниквэтиль?
