И Тулкас вскричал:
— Нет! Давайте скорее начнем войну! Разве не довольно
отдохнули мы от борьбы, разве не восстановились наши силы? Неужто один всегда
будет противостоять всем?
Но, по велению Манвэ, заговорил Мандос и молвил так:
— Истинно, в этот век придут Дети Илуватара, но они еще
не пришли. Более того, суждено, чтобы Перворожденные пробудились во тьме, и
первым их взглядом был взгляд на звезды. Яркий свет погубит их. К Варде станут
взывать они в нужде.
Тогда Варда ушла с совета и, взглянув с высот Таниквэтиль,
узрела тьму Средиземья и бессчетные звезды над ним — далекие и тусклые. И она
начала великий труд, величайшее из всех дел валаров со дня их прихода в Арду.
Она взяла серебряную росу Тэлпериона и создала из нее новые яркие звезды к
приходу Перворожденных; потому-то Варда, чье древнее прозвание было Тинталлэ,
Возжигательница, звалась эльфами Элентари, Королева Звезд. Карниль и Луиниль,
Нэнар и Лумбар, Алькваринквэ и Элеммирэ сотворила она в то время, и множество
других дивных звезд собрала вместе и поместила маяками в небесах Арды:
Вильварин, Тэлумендиль, Соронумэ и Анарриму; и Мэнэльмакар с его сверкающим
поясом поднялся, как предвестник Последней Битвы, что будет в Конце Дней. А
высоко над севером, вызовом Мелькору, возложила Варда венец из семи ярких звезд
— Валакирку, Серп Валаров и знак рока.
Говорят, что в тот самый час, когда Варда окончила свои
труды (а были они долги), когда Мэнэльмакар впервые шагнул в небо, и синий
пламень Хеллуина вспыхнул в тумане над гранью Мира, — в тот самый час
пробудились Дети Земли, Перворожденные Илуватара. У озаренного звездами озера Куйвиэнэн,
Вод Пробуждения, очнулись они ото сна; и, пока они — еще в молчании — жили у
Куйвиэнэн, глаза их видели звезды, и звездный свет стал им милее всего, и
впоследствии более всех валаров почитали они Варду.
В возмущениях Мира облик земель и морей ломался и восстанавливался:
реки не сохранили своих русел, а горы — своих твердынь; и к Куйвиэнэн возврата
нет. Но говорят эльфы, что лежит оно далеко на северо-востоке Средиземья и
некогда было заливом Хелкара — Внутреннего Моря; а море то образовалось на
месте столпа Иллуин, низвергнутого Мелькором. Многие воды стекали туда с
восточных возвышенностей, и первыми звуками, которые услыхали эльфы, были плеск
и журчание бегущих струй.
Долго жили они в первом своем доме под звездами и в
удивлении бродили по Земле; и они начали говорить и давать имена всему, что
видели. Себя они называли Квэнди — "те, что говорят", ибо не
встречали еще других существ, обладавших даром речи или пения.
И случилось, что Оромэ, охотясь, заехал на восток и, у
берегов Хелкара, свернул к северу, под тень Орокарни — Гор Востока. Тут Нахар
внезапно заржал и остановился, а Оромэ в удивлении сидел молча, и казалось ему,
что в тиши подзвездных земель доносится издали песня.
Так валары нашли, наконец, — как будто случайно — тех,
кого столь долго ждали. И Оромэ, взглянув на эльфов, исполнился изумления,
словно они были созданиями странными, дивным и непредвиденными: ибо так всегда
будет с валарами. Что ни предпето в Музыке или предсказано в Видении, —
для тех, кто пришел в Эа, каждая новая вещь будет чем-то неожиданным и
непредвиденным.
Изначально Старшие Дети Илуватара были сильнее и выше, чем
стали теперь; но не более прекрасны, ибо, хотя красота квэнди во дни их юности
была превыше красоты всего, созданного Илуватаром, она не уменьшилась с годами,
а жизнь на Земле, печаль и мудрость обогатили ее. И Оромэ полюбил квэнди, и
нарек их на их же наречии эльдарами, народом звезд; но имя это потом носили
лишь те, кто последовал за ним по западному пути.
Однако многие квэнди испугались его появления, — то
было дело рук Мелькора. Ибо, послезнанием Мудрые поняли, что Мелькор, будучи
всегда настороже, первым узнал о пробуждении квэнди и послал призраков и духов
зла следить за ними и подстерегать их. Так и вышло, что если эльфы поодиночке
или даже по нескольку вместе уходили далеко от озера, они пропадали и никогда
не возвращались; и квэнди говорили, что это Охотник поймал их. И в самых
древних эльфийских песнях, память о которых все еще жива на Западе, поется о
призрачных тенях, что бродили в холмах вокруг Куйвиэнэн и затмевали звезды; и о
черном Всаднике на диком коне, который преследовал ушедших, чтобы схватить и
пожрать их. Мелькор так ненавидел и боялся Оромэ, что рассылал своих
прислужников в его обличье и распускал лживые слухи о нем, чтобы квэнди
отшатнулись от Оромэ, если им доведется встретиться.
Так и вышло, что когда Нахар заржал, и Оромэ на самом деле
появился среди них, некоторые из квэнди спрятались, а другие убежали и
потерялись. Но те, кто были мужественны и остались, быстро увидели, что Великий
Всадник — не призрак из Тьмы; ибо светом Амана сияло его лицо, и благороднейшие
из эльфов потянулись к нему.
А о тех несчастных, кого захватил Мелькор, мало что известно
доподлинно. Ибо кто из живущих спускался в подземелья Утумно или проникал во
тьму Мелькоровых дум?.. Однако Мудрые в Эрессэа считали неоспоримым, что
квэнди, попавшие в лапы к Мелькору, были ввергнуты им в узилище; и там
постепенно, чарами и жестокостью он извратил и поработил их; так, в ненависти
своей, вывел он в насмешку и подражание эльфам жуткий народ — орков, злейших их
врагов. Ибо орки живут и множатся, как Дети Илуватара; а Мелькор после своего
восстания во время Айнулиндалэ не мог создавать ничего живого — хотя бы внешне
живого: так говорят Мудрые. И глубоко в темных сердцах орков живет ненависть к
Господину, которому они служат из страха — создателю их убожества. Это, быть
может, было самое отвратительное из дел Мелькора — и самое противное Илуватару.
Оромэ побыл немного среди квэнди — и быстро поскакал назад,
через землю и море, в Валинор, и принес весть в Валмар; и поведал он о тенях,
что тревожат Куйвиэнэн. Тогда валары обрадовались — и все же сомненья тревожили
их; и они долго спорили, что предпринять, чтобы оградить квэнди от мрака
Мелькора. А Оромэ сразу вернулся в Средиземье и жил среди эльфов.
Манвэ долго сидел в раздумье на Таниквэтиль и искал совета
Илуватара. А потом, спустившись в Валмар, созвал валаров в Кольцо Судьбы; и
даже Ульмо явился туда из Внешнего Океана.
Тогда Манвэ сказал валарам:
— Вот совет, что вложил в мое сердце Илуватар: мы
должны снова овладеть Ардой, чего бы это ни стоило, и избавить квэнди от мрака
Мелькора.
Тулкас возрадовался, но Ауле опечалился, провидя раны,
которые могут быть нанесены миру в этой борьбе. А валары приготовились, и
выступили из Амана на войну — штурмовать крепости Мелькора и уничтожить их.
Никогда не забывал Мелькор, что война эта была развязана во имя эльфов, и что
они стали причиной его поражения. Однако эльфы не принимали участия в тех делах
и мало что знали о могучей коннице Запада, завоевавшей Север в начале их дней.
Первое сражение Мелькора с валарами произошло на
северо-западе Средиземья, и весь тот край был сильно разрушен. Но первую победу
войска Запада одержали быстро, и прислужники Мелькора бежали пред ними в
Утумно. Тогда валары перешли Средиземье и выставили стражу вокруг Куйвиэнэн; и
позже квэнди мало что знали о Великой Битве — лишь тряслась и стонала земля у
них под ногами, волны захлестывали берег, да полыхали на севере — зарницы,
словно сполохи гигантских пожаров. Долгой и трудной была осада Утумно, и много
сражений, о которых до эльфов дошли лишь слухи, произошло перед ее воротами. В
то время облик Средиземья изменился; и Великое Море, что отделяет его от Амана,
расширилось и углубилось; оно взломало берега и образовало глубокий, идущий на
юг залив. И много меньших заливов образовалось между Великим Заливом и
Хелкараксэ далеко на севере, где Средиземье и Аман сближаются друг с другом.
Самый крупный из этих заливов был Балар; в него со вновь поднявшихся северных
нагорий — Дортониона и гор, окружавших Хифлум — текла могучая река Сирион. Все
земли на дальнем севере пришли в те дни в запустение; ибо там была вырыта
Утумно, и ее подземелья заполняли огонь и рати прислужников Мелькора.
