Там было темно и тихо.
Он зажег фонарь, огляделся, и его охватило сильное, отчетливое ощущение. Он вспомнил слова Фатех: «Зверь, сидящий в тебе, почует дорогу…»
— Стало быть, это здесь. Здесь ты спал в своей шестой гробнице, — пробормотал он.
Десмонд Гаррет взял фонарь, прошел мимо величественного фасада с наскальной живописью и увидел, что помещение в глубине, прежде служившее погребальной камерой, в христианскую эпоху использовали в качестве часовни. Как и под холмом в Алеппо. Быть может, верующие древних времен почувствовали необходимость нейтрализовать присутствие врага?
На дальней стене среди языческих рисунков он увидел изображение распятия: рана на боку Спасителя рельефно выделялась, словно была настоящей.
— Зверь, сидящий в тебе, почует дорогу, — пробормотал он снова.
Рука сама собой потянулась к поясу и вытащила длинный кинжал. То, что он намеревался сделать, вызывало у него глубочайший протест, лицо покрылось потом в неподвижном воздухе помещения. Он приблизился к фреске: на ней был изображен Христос, побежденный смертью, с лицом, исполненным глубокого покоя, последовавшего за длительными мучениями. Вдали слышны были раскаты грома: над Петрой шел дождь, и над зимней пустыней шел бесплодный дождь, неспособный пробудить новую жизнь.
Когда лезвие пронзило открытый бок распятого, черты лица Гаррета стали жестче и он почувствовал, будто внутри у него что-то разбилось, словно оборвался канат от якоря, все еще державшего его в рамках прежней, человеческой природы.
Сухой треск пробудил его от этого болезненного оцепенения, Гаррет подумал, что угадал все правильно, однако ничего не произошло. Он начал постукивать рукоятью кинжала по стене, выясняя, нет ли там пустот, но удары глухо отдавались от свода, словно он бил по плотному камню. Быть может, он ошибся, напрасно поверил сну? Он не знал, что делать дальше, и, вернувшись к входу, спрятался под гигантскими колоннами, наблюдая за дождем, падавшим над долиной, слушая, как тот шумит на скалах и в развалинах исчезнувшего города.
И в этом месте вне времени и пространства ему почудилось, будто он видит в середине долины, под серебряными струями дождя, фигуру своей жены — она шла к нему, не касаясь земли, в легких одеждах, облегающих тело, словно богиня, высеченная из камня Фидием.
Вот уже много лет, с тех пор как покинул мир, он привык жить во сне, вызывать призраков силой воображения, смотреть, как они возникают из ничего, словно цветы в пустыне после грозы. Его задумчивость была нарушена шумом, напоминающим трение вращающихся жерновов. Звук доносился из-за спины.
Он обернулся и с изумлением увидел, что штукатурка, на которой было изображено распятие, трескалась и отваливалась сверху и по бокам, а потом целый сектор стены начал клониться внутрь, словно висячий мост, открывая проход в темное жерло горы.
Десмонд Гаррет поднял свой фонарь и осветил галерею в стене, а под ней что-то вроде глубокого рва. Чтобы преодолеть его, нужно было пройти по телу распятого.
Плита, на которой он был изображен, протянулась теперь, словно мост над пучиной.
«Подобные препятствия не остановят меня», — подумал Гаррет, решив, что они были придуманы для тех, кто в древние времена не считал религию предрассудком. Но он помнил, как остался пленником в Алеппо, в крипте под мечетью, и прежде чем двинуться дальше, поставил два больших камня между основанием расписанной фресками плиты и проемом, чтобы дверь никоим образом не закрылась за его спиной, потом повязал вокруг пояса веревку и взял кирку. После этого он продолжил свой путь, высоко поднятым фонарем освещая себе дорогу.
Он прошел по телу и лицу святого изображения, едва удержавшись на краю плиты, нависавшей над пропастью, и оказался у входа в галерею, под небольшим наклоном идущую вниз. Гаррет медленно двинулся по ней дальше, стараясь осветить все до мельчайших подробностей на потолке, стенах и впереди. В какой-то момент слева он заметил несколько ниш с высеченными на камне изображениями набатейских божеств в римском стиле.
Запах жженого керосина, исходивший от фонаря, становился в неподвижном воздухе все более тяжелым, Гаррет начал задыхаться. За поворотом галереи показалось внушительных размеров строение очень странного вида — подобных он в жизни не видел.
В центре зала, выдолбленного в скале, высилась конструкция кубической формы высотой до потолка, круглый вход в которую был закрыт камнем, похожим на жернов, углубленным в самую толщу фронтальной стены. Больше не было ни ниш, ни других коридоров, ведущих прочь из центрального зала, — только голые, шероховатые стены из прочного камня. Он внимательно изучил систему, при помощи которой закрывался вход, и вспомнил слова Евангелия: «…и положил Его во гробе, который был высечен в скале; и привалил камень к двери гроба».
[22]
Такой он всегда представлял себе гробницу Христа.
Он подошел ближе и понял, что камень, закрывавший вход, не слишком велик, а угол наклона не слишком крут. Он ломом ткнул камень и, подобрав с пола несколько обломков породы, положил их в проем, блокируя дверь, чтобы она не вернулась в исходное положение под действием собственного веса.
После этого Гаррет вошел внутрь и оказался в комнате с боковой стеной метра в четыре, в центре которой стоял набатейский саркофаг в египетском стиле из раскрашенного дерева. Фигуры, изображенные на нем, представляли собой картины полевых работ: одни крестьяне толкали плуг, другие сеяли. Третьи сжимали в руках кривые серпы, намереваясь жать пшеницу и вязать ее в снопы. С другой стороны виднелись пастушеские сцены-стада на пастбище, стрижка овец и женщины, ткавшие материи и ковры на своих станках.
Он вскрыл крышку острием кинжала и высоко поднял фонарь, чтобы осветить внутренность. Ящик был пуст, но на дне его кишели скорпионы.
То были преимущественно самки с детенышами, еще прозрачными, гроздьями висевшими на спинах своих матерей. Они обосновались в этом удобном и укромном месте, чтобы производить на свет потомство. Но как они туда проникли?
Десмонд Гаррет налил внутрь немного керосина из лампы, зажег спичку и бросил ее. Высохшее дерево мгновенно вспыхнуло ярким пламенем, поднявшимся высоко вверх, и в погребальной камере стало светло, как днем. Сквозь гудение огня он слышал треск разрывающихся телец и вспомнил, что, по преданию, скорпион, заключенный в огненный круг, поражает себя собственным ядом.
Гаррет смотрел на пламя, словно загипнотизированный этим празднеством огня: он уничтожил шестую могилу! Теперь оставалась седьмая и последняя, самая удаленная, спрятанная лучше других, самая неприступная крепость, охраняемая ужасными воинами.
Башня Одиночества!
Он повернулся, чтобы вернуться туда, откуда пришел, и картина, представшая взору, ввергла его в самое мрачное отчаяние.
Песок.
Галерея, по которой он сюда проник, была заполнена песком, медленно сыпавшимся в подземный зал, веером ложась на пол. Он бросился вперед, чтобы найти проход, по пояс утонул в песке, изо всех сил карабкаясь, чтобы пробраться вверх по пандусу, но песок затапливал каждую щель, мешая движению. На сей раз он действительно оказался в ловушке.
