— Не усугубляйте свое положение, капитан. Всем случается ошибаться, и я могу понять, что от избытка рвения вы взяли на себя инициативу, но, отказываясь сотрудничать, вы рискуете не только своей карьерой, а гораздо большим. Мне поручено немедленно уладить это дело, прежде чем мы перестанем его контролировать. А теперь говорите, ради Бога.
Караманлис сдался:
— Шарье был подвергнут допросу — до тех пор, пока не выдал имена своих сообщников. Мы отправили его во Францию, вручив ему предписание. Он улетел рейсом «Эр Франс» вчера вечером, в 16.00.
Богданос поморщился от досады и нервно постучал кулаком по ладони левой руки.
— Проклятие, проклятие, разразится скандал. Французское правительство нам этого не простит.
— Молодой человек ни в коем случае не станет говорить. Он больше других заинтересован в том, чтобы эту историю похоронили.
— Я проверю список пассажиров. А итальянец?
— Он… умирает.
— Полагаю, результат вашего допроса.
Караманлис кивнул.
— Я так и предполагал. А теперь отдайте его мне. Если он умрет, мы должны будем сделать вид, что это был несчастный случай, и разработать версию для родственников и итальянской прессы.
— Я уже занимаюсь этим, адмирал.
— Черт возьми, подчиняйтесь, или, Богом клянусь, вы предстанете перед трибуналом. Я вам не доверяю. Я должен лично уладить это дело.
Караманлис какое-то мгновение колебался.
— Следуйте за мной, прошу вас, — сказал он и направился в коридор. Они прошли через боковую дверь и оказались во дворике, расположенном на задней части территории управления. Машина с двумя агентами готова была выехать через ворота.
— Стойте! — закричал Караманлис. Машина остановилась. Он забрал у агента, сидевшего за рулем, ключи и открыл багажник. Их взглядам предстали два лежащих рядом кровавых тела: девушки и юноши.
— А это Элени Калудис, — сказал Богданос.
Караманлис вздрогнул. Он не предполагал, что военные спецслужбы столь пристально за ним следят.
— Она уже была полумертвая, когда попала сюда. Ее ранили в Политехническом. Я пытался заставить ее заговорить. Она уже была почти мертва…
В это мгновение послышался стон, и в багажнике что-то зашевелилось.
— Господи, он еще жив. Вы дадите мне полный отчет, капитан. Мне следовало бы вас арестовать. Пока будьте наготове и ждите наших распоряжений. — Он обратился к одному из агентов: — Отправляйся на главный двор и немедленно вызови сюда мою машину.
Агент вопросительно взглянул на Караманлиса.
— Делай, как тебе сказано.
Через минуту подъехал синий автомобиль, и по приказу адмирала Клаудио Сетти в полуобморочном состоянии перенесли на заднее сиденье.
— Похороните ее тело, — сказал адмирал, указывая на труп Элени, сложенный в багажнике, и пристально, презрительно глядя на Караманлиса. — Вся эта история слишком ужасна. Вооруженные Силы не должны были марать рук… Для этого есть полиция.
Уже стемнело. Машина с телом Элени быстро двинулась на север, синий автомобиль адмирала Богданоса последовал за ней, но на первой круговой развязке развернулся в противоположном направлении.
Клаудио внезапно ощутил все муки возвращающегося сознания и проснувшегося измученного тела, увидел неясный вихрь разноцветных огней, услышал глубокий хриплый голос. Сколько ему еще осталось жить? Он хотел, чтобы все окончилось поскорее. Он и мысли не допускал о том, что придется жить с воспоминанием об увиденном.
— А сейчас поверните направо, — раздался голос, — и остановите вон под теми деревьями. — Шофер выполнил распоряжение и заглушил мотор. — Ну вот, а теперь моргните дважды фарами и выключите их.
Клаудио понял, что находится в машине, лежит на заднем сиденье, что руки и ноги его свободны. Справа от водителя сидел офицер в морской форме. Он медленно приподнялся, добрался до окошка. К машине торопливо шел какой-то человек, прячась в тени деревьев, росших на бульваре. Он остановился в нескольких метрах от автомобиля, и свет фонаря осветил его лицо: Ари, сторож Национального музея, который впустил их в подвал, а потом привел врача. Он их предал?
Человек, сидевший на переднем сиденье, открыл дверь и подошел к нему. Взгляд Ари выразил крайнее удивление, когда он узнал этого человека:
— Вы? Матерь Божья!.. Но… Эта форма…
— Не задавайте вопросов, нет времени, полиция может явиться в любой момент. Юноша-итальянец в безопасности: он здесь, со мной, в машине, но он перенес много страданий… телесных и душевных. Посмотрите, можете ли вы что-либо сделать для него. Его французского друга, кажется, репатриировали, изгнали, вероятно, с предписанием. Девушка, к сожалению, умерла. Я приехал слишком поздно. — Он сделал знак водителю, тот открыл заднюю дверцу и помог Клаудио выйти из машины. — Надеюсь, вы на машине.
Ари оправился от изумления, почти парализовавшего его:
— Да… да, она там, позади, вон там, возле тех деревьев.
Клаудио положили в старый «пежо», тот самый, что всего два дня назад вез в Афины Периклиса Арватиса, там он свернулся клубком, словно собака. У него не осталось сил даже на разговоры.
— Но что я должен делать? — спросил Ари. — Как мне найти вас, если понадобится ваша помощь?
— Отвезите его подальше, туда, где его никто не узнает.
— А миссия, которую доверил мне профессор Арватис… Я не знаю, что делать…
По кронам деревьев пробежал холодный ветерок, усыпая землю мертвыми листьями. Человек тяжко вздохнул и оглянулся на улицу, по которой в этот момент медленно ехал старый автобус, подпрыгивая на каждой яме и скрипя так, словно вот-вот развалится на куски.
— Этот… сосуд, — проговорил незнакомец, снова посмотрев ему в глаза, — этот предмет по-прежнему находится в подвале?
— Да.
— И вы никому ничего не говорили?
— Никому, — ответил Ари.
— Заберите его с собой, сегодня же ночью, и спрячьте. Я приду к вам, когда настанет время. А теперь уезжайте.
— Но, пожалуйста… Скажите мне по крайней мере…
— Поезжайте, говорю вам.
— Но как вы меня найдете… Я и сам не знаю, куда поеду.
— Я найду вас, будьте уверены. От меня непросто сбежать.
Ари повернулся к нему спиной и пошел к своей машине. Завел ее и двинулся в путь.
— Куда вы меня везете? — раздался с заднего сиденья голос Клаудио.
— Туда, где никто тебя не найдет. А теперь ложись и спи, если можешь, сынок.
— Дайте мне умереть… Вы и представить себе не можете, что я видел… что я выстрадал.
— Ты смиришься и будешь жить… чтобы наказать виновных. Сейчас — еще не твое время, мальчик: ведь тебя живым вернули из жерла ада. — Он сбавил скорость перед поворотом и направился по дороге в Пирей.
