— Я больше вас не увижу?
Адмирал положил руку ему на плечо, и Клаудио показалось, что глаза его заблестели.
— Мне бы хотелось оставить эту… работу, которой я уже слишком давно занимаюсь, и вернуться… домой. Все зависит от того, как завершится наше предприятие, найдешь ли ты в себе необходимые силы, будет ли судьба благоволить мне. Кроме того, видишь ли, я давно уже привык жить один. Долгое приключение, которое мы испытали вместе, по сути, свершилось стремительно, и я привязался к тебе… как к сыну.
— У вас нет семьи, адмирал?
— Была: прекрасная и гордая женщина… родом как раз из здешних мест… и сын, как раз твоих лет, он очень походил на тебя… да, очень. Но оставим грустные разговоры. Увидимся завтра вечером в Чанаккале. Там я сообщу тебе последнее место встречи…
Клаудио почувствовал, как комок подступает к горлу, и опустил голову: ему показалось, он не должен больше задавать вопросов.
Мирей уснула почти сразу после того, как легла на сиденье своего автомобиля, опустив спинку, и Норман долго вел машину молча, даже не включая радио. Он время от времени поглядывал на нее и думал о том, что Мишелю очень повезло, раз девушка такой красоты, такая страстная столь сильно в него влюблена. Мирей же погрузилась в глубокий, но беспокойный сон. Она стонала, иногда испуская приглушенный крик. Должно быть, она очень страдала.
Чанаккале. Какого черта понадобилось Мишелю в Чанаккале? И найти его будет не так уж просто. Когда он узнает о том, что Норман и Мирей едут к нему, — еще неизвестно, оставит ли он необходимые указания, назначит ли место встречи. Во всяком случае, не сразу. И еще не факт, что он позвонит, иначе почему он уехал столь поспешно и не предупредив?
Первые триста километров дороги оказались самыми трудными. Мирей не зря хотела ехать немедленно, поставив задачу добраться до Чанаккале меньше чем за тридцать шесть часов. В Янине он остановился перекусить парой сандвичей в баре и позвонить в гостиницу, но Мишель еще не объявлялся. Норман снова двинулся в путь, в сторону Мецовона, по обрывистой дороге, сплошь состоявшей из одних поворотов. Когда Мирей проснулась, он почти добрался до перевала.
— Ты мало спала, должно быть, чувствуешь себя изможденной. Хочешь сандвич?
— Спасибо, с удовольствием, — ответила Мирей, принимаясь есть. — Сколько времени?
— Час.
— Хочешь, я тебя сменю?
— Нет, спасибо. Я могу вести еще по крайней мере час. Там, сзади, лежит еще банка кока-колы… Не хочешь рассказать мне, что за опасность угрожает Мишелю? И почему ты любой ценой хочешь добраться до него?
Мирей обернулась к нему, и глаза ее горели.
— Мишеля с минуты на минуту могут убить.
— Значит, это неправда, что ты ничего не знаешь о случившемся в Афинах десять лет назад.
Мирей опустила голову, делая вид, что так оно и есть.
— Ладно, — сказал тогда Норман, — нам предстоит длинная ночь, а делать нечего. Может, будет лучше, если я тебе объясню, как все произошло, а то вдруг ты что-нибудь не так поняла.
И Норман начал рассказывать, воскрешая в памяти далекие тревожные часы, приключения трех молодых людей, оказавшихся в водовороте ужасных, кровавых событий, и время от времени у него вспыхивал огонек сигареты, единственный тусклый свет во мраке ночи и воспоминаний, но Мирей все равно не удавалось соотнести увиденное в подвале на улице Дионисиу с тем, о чем повествовал Норман. Однако ее тревога росла, и к старым страхам добавлялись новые, как будто причин, по которым Мишель должен умереть, нелепым образом становилось все больше, и этому не находилось разумного объяснения.
— Ты можешь догадаться о причине, по какой Мишель столь внезапно сорвался в Чанаккале? — спросила она у Нормана, когда тот закончил свою речь.
— Я долго размышлял над этим. Весьма вероятно, наш друг-итальянец Клаудио Сетти жив, хотя десять лет назад нас и заставили поверить в обратное, и одержим навязчивой жаждой мести… Быть может, он стал безумцем или параноиком… Мишеля мучают угрызения совести, им владеет желание оправдаться, каким-то образом искупить свою вину в глазах друга. Пока ты спала, я много думал: так вот, быть может, это Клаудио Сетти ждет Мишеля в Чанаккале.
— Ловушка?
— Не знаю, не исключено. Всех, кто был так или иначе связан со смертью Элени, девушки Клаудио, постигла ужасная смерть, или же они прошли совсем близко от нее. А тебе как удалось узнать правду?
— Мне удалось узнать ее сейчас благодаря твоему рассказу.
— Ты блефовала.
— Нет. Я знаю о другой опасности, тоже смертельной, угрожающей ему, но, быть может, две тропинки, которыми идет смерть, в конце сливаются в одну. Мы должны непременно узнать, где… и когда. Я не хочу потерять его. Я этого не вынесу.
Между ними возникло долгое молчание, и Норман включил радио, пытаясь разрядить тяжелую атмосферу, образовавшуюся в маленьком салоне автомобиля. Потом в какой-то момент, недалеко от Трикалы, он остановился у обочины, сказав:
— Я очень устал. Подмени меня, пожалуйста.
Пока Мирей перебиралась на водительское сиденье, рядом остановилась полицейская машина, двигавшаяся в противоположном направлении, и один из агентов подошел к ним с проверкой.
— Какие-то проблемы? — спросил он, отдавая честь.
— Нет, офицер, спасибо, — ответил Норман. — Мы просто решили поменяться: моя подруга до настоящего момента отдыхала, а я сидел за рулем много часов подряд.
— Понятно, — сказал агент. — Как бы там ни было, будьте внимательны и, если хотите совета, остановитесь в гостинице в Трикале: там вы без проблем найдете место. Лучше быть осторожными и не рисковать.
— Спасибо, офицер, — проговорил Норман, — но у нас неотложное дело.
— Как угодно, — ответил агент. — В таком случае счастливого пути и спокойной ночи.
Как только они снова двинулись в путь, он вернулся в свою машину и включил рацию.
— Алло, управление? Агент Лазаридис, пятьдесят седьмой километр шоссе Е-87: я только что видел автомобиль, о котором просили сообщить из Превезы. «Пежо-404». В нем находились мужчина лет тридцати пяти и девушка под тридцать.
— Управление слушает, — ответил голос по рации. — Куда они направляются?
— На восток, в сторону Ларисы, а может быть, дальше. Они не намерены останавливаться в Трикале на ночь и ведут машину без остановок, сменяя друг друга за рулем.
Из управления в Трикале полученную информацию немедленно передали в Превезу, откуда поступил запрос, но дежурный офицер не стал сообщать об этом двум коллегам из Афин, остановившимся в гостинице «Клеопатра». У него был приказ передать им сведения только тогда, когда будут новости о синем «ровере» с английским номерным знаком, в котором будет находиться один мужчина немного старше тридцати. Соответствующие данные появились около шести утра.
