Аврелий и Ливия встали за другими зрителями, ожидая своей очереди. Ливия уложила волосы в прическу и накинула на голову легкое шелковое покрывало, которое нарочно купила на рынке, — и это покрывало сильно подчеркивало женственную грацию девушки.
Потом вдруг раздались тяжелые шаги и звон цепей, и зрители зашептались; очередь расступилась, чтобы освободить дорогу бойцам, которым предстояло сражаться нынешней ночью. Среди гладиаторов был и чернокожий человек, на голову возвышавшийся надо всеми остальными… Батиат! Аврелий шагнул вперед, хотя Ливия и пыталась удержать его. Оказавшись в свете фонаря, легионер снял шляпу и насмешливо произнес:
— Эй, ты, мешок угля! Я поставил на тебя целую гору денег, попробуй только не победить сегодня!
Батиат повернулся на голос — и увидел своего старого товарища по оружию, стоявшего прямо перед ним. Глаза эфиопа сверкнули в полутьме, и чувства уже вот-вот могли выдать их обоих, — но Аврелий быстро подмигнул другу, надел шляпу и отвернулся. Ланиста, инструктор гладиаторов, дернул за цепь, и Батиат споткнулся на ступеньках, что уводили в нутро необъятного резервуара.
И вдруг Аврелий увидел еще и Ватрена, также проходящего мимо него… и не смог сдержать слезы, затуманившие его взгляд. Прошлая жизнь внезапно возникла перед ним в этой мрачной темноте, в этом зловещем месте; друзья, которых он считал потерянными, оказались живы и находились совсем рядом, и в легионере тут же проснулись и огромная надежда, и отчаянный страх — страх, что все это снова исчезнет, растворится в пустоте, страх, что он не сумеет выполнить задуманного, что его постигнет неудача, как она постигла его в Равенне при попытке освободить Ромула… Ливия поняла, что происходит в уме ее спутника; она крепко сжала руку Аврелия и шепнула:
— Мы это сделаем. Я знаю, мы сможем! Держись, наша очередь подошла.
Страж уже протянул руку к Ливии, но Аврелий зарычал:
— Эй, ты, убери от нее свои лапы! Она моя невеста, а не та шлюха, что тебя родила!
Страж что-то раздраженно буркнул, но, похоже, он давно привык к подобным оскорблениям, стоя на таком посту.
— Если хочешь войти, мне придется тебя обыскать, — сказал он. — И покажи-ка мне свой пропуск, а иначе я заставлю тебя здорово пожалеть о том, что ты сказал. — И страж положил руку на дубинку, висевшую у него на поясе.
Аврелий предъявил табличку и поднял руки, недовольно ворча, пока страж его обшаривал.
— Ладно, можете проходить, — сказал, наконец, страж, решив, что тут все в порядке, и повернулся к следующему зрителю.
Аврелий и Ливия пошли вниз по длинной лестнице, что вела на дно резервуара, и внизу перед ними открылась невероятная картина: это была грандиозная арена, освещенная десятками факелов, и на скамьях для зрителей мог, пожалуй, разместиться весь город. Скамьи делились на пять секторов, выходами в которые служили высокие арки. Стены и пол были отполированы до блеска. С двух сторон к центру вели наклонные дорожки, начинавшиеся от тех ворот, за которыми до начала боя держали гладиаторов. А собственно бою предстояло проходить в некоем подобии волчьей ямы огромных размеров; стены ямы были выбелены известкой. Посмотрев наверх, Аврелий увидел под потолком на восточной стене клапан, через которые когда-то впускали воду из акведука, чтобы наполнить резервуар. Теперь при помощи этого устройства запирали ворота. Длинные ржавые потеки на стене под клапаном и негромкий шум падающих капель говорили о том, что в трубах акведука и по сей день есть вода, но она, скорее всего, отведена во второстепенные водосборники. Прямо напротив клапана, на западной стене, виднелась выводная труба, через которую в давние времена воду подавали на корабли, забирая ее с верхнего, самого чистого и свежего слоя. Ныне вся эта огромная инженерная система, построенная для утоления жажды матросов и солдат самого мощного в мире военного флота, превратилась в грязную яму, вместилище слепого, кровавого насилия, в приют самых постыдных человеческих инстинктов.
Аврелий заметил также возле одной из колонн кадки с водой и большие метлы, вроде тех, что используются на скотобойнях, — все это явно было приготовлено для того, чтобы смывать кровь. Деревянный щит прикрывал некое отверстие в задней стене — возможно, там находилось одно из гладиаторских помещений.
Ливия осторожно передала Аврелию меч и кинжал, а остальное оружие оставила у себя.
— Где мне занять позицию? — спросила она. Аврелий огляделся по сторонам.
— Пожалуй, лучше всего тебе вернуться к самому входу. Оттуда тебе будет видна картина в целом, и ты сможешь прикрыть наше отступление. Но помни: ты не должна терять меня из вида, ни на мгновение! Как только увидишь, что я бросился в атаку, бей любого, кто двинется в мою сторону. Я на тебя рассчитываю.
— Я буду твоим ангелом-хранителем.
— Что еще за ангел-хранитель? Никогда не слышал.
— Нечто вроде крылатого гения. Мы, христиане, верим в них. Говорят, у каждого из нас есть такой ангел, и он всегда нам помогает и защищает.
— Ну, если он поможет тебе прикрыть меня, это будет отлично. Ага, вон и мой приятель. Иди, займи свое место.
Ливия легко взбежала по ступеням и скрылась в тени за полуоткрытой входной дверью. Девушка извлекла из-под просторного плаща лук и положила рядом с собой на землю колчан, битком набитый стрелами. Аврелий тем временем подошел к мошеннику-игроку.
— Ага, — воскликнул тот, — а вот и наш таинственный друг со своими денежками! Ну как, хочешь поставить на поражение черного человека?
— Я его только что видел. Он просто ужасен! Ты был прав, он настоящий Геркулес. И как же ты намерен усмирить его?
— Это секрет. Я не могу тебе сказать.
— Нет, ты мне скажешь, и тогда я поставлю все свои деньги, — возразил Аврелий, подбрасывая на ладони толстый кошель.
Негодяй впился в кошель жадным взглядом.
— Если я говорю, что уверен в этом, уж можешь не сомневаться. Смотри-ка, вот моя собственная ставка! — Он показал Аврелию кучку золотых солидов.
Вокруг слышались голоса других игроков:
— Поспешите! Делайте ставки, представление вот-вот начнется! Кто еще ставит на черного гиганта?
Шум и суета вокруг нарастали; слуги начали устанавливать особый железный барьер, отделявший площадку для сражения от зрительских мест, а несколько вооруженных до зубов мужчин заняли позицию в дальнем конце арены. Аврелий посмотрел вверх, туда, где скрывалась Ливия, и кивком указал на стражников, — но девушка уже и сама прекрасно их видела.
И вот в центр арены вышла первая пара гладиаторов, сражение началось. Толпа завывала, подбодряя бойцов, многие из зрителей старались подобраться как можно ближе к месту схватки. Но первые сражения предназначались лишь для того, чтобы как следует разогреть толпу; главным блюдом был, конечно же, черный Геркулес!
Времени оставалось совсем немного. Что же такое подразумевал мошенник, говоря о своем секрете? Аврелий подумал, что следовало бы выбить из жулика тайну, любой ценой, пусть даже сунув ему в ребра кинжал. Все равно в таком шуме и суете никто ничего не заметит.
