В этот момент вдали прозвучали трубы, подавая сигнал тревоги.
— Вперед! — крикнула Ливия. — Они сейчас будут здесь!
И они помчались между оливковыми деревьями — к большой пещере, выдолбленной в туфовом утесе; прежде сюда загоняли на ночь овец, пасшихся на жнивье. Полностью укрытые от чужих взглядов, они наблюдали за тем, как поля заполняются темными фигурами верховых, видели факелы, пылавшие в руках преследователей… огни неслись сквозь ночь, как падающие звезды. Гневные крики, приказы, оклики эхом отдавались от каждого утеса, но старые товарищи по оружию уже ничего этого не видели и не слышали. Вне себя от радости, все еще не веря собственной удаче, они тискали друг друга в пылких объятиях. Им не нужен был свет, чтобы узнать друг друга. Им достаточно было запаха, звука голосов, ослабевших от избытка чувств, они чувствовали тело и кожу каждого — как старые мастифы, вернувшиеся после ночной прогулки… Аврелий Амброзии Вентид, Руфий Элий Ватрен и Корнелий Батиат, римские солдаты, римляне по духу и по делам своим.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
Они мчались галопом к Кумам, туда, где рядом с развалинами некогда прославленного греческого города выросла на морском берегу маленькая рыбачья деревушка. Ливия, похоже, достаточно хорошо знала эту местность, и, несмотря на полумрак, направляла свою лошадь уверенно, не сбавляя скорости. Бегство рабов, убийство полудюжины стражей и затопление арены гладиаторских боев наверняка вызвало серьезную суматоху, так что в интересах беглецов было как можно скорее найти безопасное прибежище как можно дальше в стороне от главных дорог. Батиат был таким огромным, что всегда привлекал к себе внимание людей, где бы ни очутился, так что нужно было найти место достаточно пустынное. Беглецы решили избегать постоялых дворов, таверн и вообще любых мест скопления людей. Ливия предложила укрыться в той части мертвого города, о которой говорили, что там по-прежнему обитает Сивилла. Кумекая, в темной пещере, якобы постоянно посещаемой демонами. Ливия сочла, что если там станет одним черным демоном больше, то это лишь подстегнет воображение местных жителей.
И вот, наконец, они очутились за полуразрушенной городской стеной, и Ливия повела своих товарищей в пещеру, которая на самом деле представляла собой нечто вроде искусственного туннеля трапециевидного разреза, пробитого в камне. Оказавшись в глубине, они разожгли маленький костер, а потом Ливия зашила рану Батиата и перевязала ее, как смогла. Девушка отдала раненному гиганту свое одеяло; остальные устроились, как смогли, в этом не слишком уютном прибежище. Аврелий набрал довольно много сухой листвы; часть ее он бросил в огонь, получив в результате гораздо больше дыма, нежели огня, а часть рассыпал на земле, чтобы можно было лежать все-таки не на голых камнях. Ливия извлекла из своего мешка все оставшиеся у нее запасы провизии; еды оказалось слишком мало для шестерых. Немного сыра и оливок, да одна-единственная краюха хлеба… Ливия предложила измученным мужчинам немного перекусить.
— Тут, конечно, сущая ерунда, просто чтобы немного утолить голод перед сном. А утром посмотрим, что тут можно будет раздобыть. Все равно сейчас всем нужно отдохнуть, скоро уже рассветает.
— Отдохнуть? — повторил Батиат. — Ты, должно быть, шутишь, девочка! Уж слишком многое мы должны рассказать друг другу. Ты вообще знаешь, кто мы такие? И через что нам пришлось пройти вместе? Милостивые боги, я и сам в это поверить не могу! Вот этот самый парень что сказал? «Эй, ты, мешок угля, не разочаруй меня, я на тебя поставил все свои денежки!» Ну, или что-то в этом роде. Я-то повернулся, чтобы плюнуть в физиономию сукину сыну, и кого я увидел? Аврелия Амброзия Вентида во плоти и крови! Видит Геракл, мне показалось, я прямо сейчас помру на месте! Но я сказал себе: «Что тут может делать такой человек, как он? Решил сыграть с этими выродками и разбогатеть — или решил освободить своего старого товарища?» — Голос Батиата дрогнул, когда он произносил эти слова, а губы совсем по-детски искривились. — Можно поспорить, подумал я, что он хочет вытащить меня из этой вонючей дыры! — продолжил гигант. — Но потом я подумал: «А как он вообще нашел меня тут, кто же ему сказал, что я здесь?» Видят боги, я просто не мог поверить своим глазам! Да я и до сих пор не верю! Ущипни меня, я хочу знать, что не сплю.
Ватрен с размаху двинул приятеля ладонью по затылку.
— Вот, понял? Ты не спишь! Все в порядке, черный человек! Мы это сделали, мы вырвались оттуда! Мы им всем вставили! Ты вообще можешь это представить? Когда до этой ямы доберутся власти, кого они там найдут? Сколько там уважаемых горожан, сколько там важных матрон! И все плавают в грязной воде! Пойманы за руку на участии в незаконных гладиаторских боях! Мне бы сейчас хотелось ненадолго стать лягушкой, чтобы поплавать среди них и полюбоваться на их физиономии! А ты представляешь, сколько народу в городе будет утром чихать и кашлять?!
Аврелий взорвался хохотом, другие поддержали его, и они смеялись до тех пор, пока не начали задыхаться, пока у них на глазах не выступили слезы; это был смех освобождения, смех, смывший страшное напряжение, так долго державшее их всех.
Ливия наблюдала за ними молча. Эти мужчины были просто потрясающи; в них сконцентрировались все мужские достоинства, все лучшее, что только можно найти в людях: преданность друзьям, готовность к самопожертвованию, радостный энтузиазм. Даже их довольно грубая речь, непривычная для девушки, не казалась неприятной.
Потом внезапно наступила тишина; это была тишина воспоминания и сожалений… тишина в память о тех, кто встретился с такими же опасностями и испытал такую же боль…
И еще здесь ощущалось размышление о том, что теперь, наконец, рядом есть товарищи, готовые поддержать в любую минуту, преданные друг другу, доверяющие друг другу. Это была тишина глубоких чувств и недоверчивой радости… да, они, наконец, снова встретились, несмотря на все препятствия, несмотря на помехи и сопротивление судьбы. Ливии казалось, что она просто видит все эти мысли, отражавшиеся в глазах легионеров, нахмуривших брови… она могла прочитать их прошлое по мозолистым рукам, по шрамам, которыми пестрела их кожа, по плечам, вдруг обвисшим под тяжестью воспоминаний. Они думали о товарищах, которых больше не было в живых, которых они потеряли навсегда, и о своем командире Клавдиане, раненном, а потом убитом врагами, лишенном чести лежать в мавзолее рядом со своими предками, как то подобает патрицию…
Тяжкое молчание нарушил Аврелий, когда перехватил любопытные взгляды друзей, направленные на Ливию.
— Это Ливия Приска, — сказал легионер. — Она из деревни, что стоит на острове в лагуне, между Равенной и Альтинумом, и сейчас она тут главная, нравится вам это или нет.
— Ну, ты просто шутишь, — улыбнулся Ватрен. — Главный сейчас ты, хотя я и выше тебя по воинскому званию.
— Нет. Она спасла мою жизнь, и она дала мне цель, ради которой стоит жить и бороться. Она из тех женщин, что очень похожи на мужчин… но только она лучше мужчин во многих отношениях. И она… ну да, она готова заплатить вам, если вы согласитесь участвовать в некоем деле… в миссии, возглавлять которую буду я. Сообразили?
