Вопли солдата, превратившегося в живой факел, быстро заглохли; лишь огонь загудел громче. Ливия галопом умчалась из огненного ада и унеслась к лесу. Через несколько секунд она возникла перед своими товарищами — с мечом в руке, с волосами, развевающимися на ветру… как древняя богиня войны.
— Надо скорее уходить! — крикнула она. — Нас предали! За мной, быстро! Они будут здесь через минуту!
— Ну нет, сначала мы им оставим кое-что на память, — возразил Аврелий и показал в сторону своих товарищей, стоявших за огромной горой бревен, которые Ватрен обнаружил накануне вечером.
По сигналу Аврелия воины с помощью мечей и топоров подрубили опоры, державшие бревна на месте, а потом Батиат одним мощным толчком раскатил всю груду. Толстые бревна покатились вниз по склону, быстро набирая скорость, подпрыгивая на кочках и сея панику и смерть в рядах всадников Вульфилы, поднимавшихся вверх, к лесу. Несколько бревен налетели на пылающие кучи соломы, расшвыряв во все стороны огненные шары, которые ветер с готовностью превратил в целые тучи огня.
Аврелий протянул руку Ромулу, помогая мальчику вскочить в седло Юбы, и все помчались следом за Ливией через лес; девушка, похоже, знала, куда им надо двигаться. Отряд без передышки скакал до самого рассвета, и, наконец, добрался до какой-то тропы, вившейся сквозь густые заросли — и приведшей их к старому ответвлению дороги виа Попилия; теперь она превратилась в едва заметный проход среди ежевики и молодых дубков. Ливия остановила лошадь, спрыгнула на землю и показала на еще одну тропу, уводившую в лес, вверх по склону от того места, где они находились.
— Спешивайтесь все, ведите лошадей в поводу, — приказала девушка — Последний должен уничтожать наши следы.
На это дело вызвался Оросий; он срубил несколько пышных веток, связал их вместе и держался в конце процессии, тщательно заметая каждый след, оставленный отрядом. Ливия пошла напрямик через густые заросли, пока не добралась до подножия холма, сплошь укрытого плющом и другими вьющимися растениями. Девушка сунула меч в листву, погрузив его в зелень по самую рукоятку.
— Здесь! — сказала она. — Я его нашла.
Она раздвинула плети — и все увидели проход, вырубленный в песчанике; туннель вел в глубь холма.
Товарищи один за другим нырнули вслед за Ливией в эту нору. Оросий задержался, чтобы поправить плети и снова полностью скрыть вход в подземелье. Когда же он повернулся к остальным — то увидел, что все замерли, вытаращив глаза от изумления.
Слабый дневной свет, просачиваясь сквозь листву, позволял увидеть внутренность пещеры…
— Это древнее святилище бога Митры, его уже много столетий не использовали, — пояснила Ливия. — За этим святилищем некогда присматривали моряки с востока, те, которые становились у причалов Фанума. Я уже однажды пряталась тут. Просто чудо, что я сумела снова его найти. Должно быть, Бог на нашей стороне, раз он показал мне путь к такому убежищу.
— Если твой Бог стоит на нашей стороне, он это очень странно показывает, — заметил Ватрен. — И если хочешь, чтобы я высказался честно, — то я, пожалуй, предпочел бы, чтобы впредь он забыл о нас и позаботился о ком-нибудь другом.
— Отведите-ка лучше лошадей в самый темный угол, да постарайтесь, чтобы они вели себя тихо. Наши преследователи будут здесь с минуты на минуту, и если они снова нас обнаружат — нам конец.
Ливия еще не успела договорить, как на тропе послышался топот копыт. Ливия подкралась к выходу и выглянула наружу. Да, это был Вульфила во главе своего отряда, они неслись во весь опор. Ливия облегченно вздохнула и хотела было уже дать знать остальным, что худшее позади, — но тут же замерла на месте. Стук копыт внезапно прекратился. Теперь девушка слышала, как кони топчутся на месте, как будто поворачивая назад. Ливия подала знак товарищам, требуя, чтобы те хранили полное молчание, и снова подкралась к выходу. Аврелий, передав поводья Юбы Ватрену, присоединился к девушке.
Вульфила был не более чем в двадцати шагах от входа в пещеру; его широкая грудь и плечи поднимались над верхушками густых кустов, давно скрывших первоначальное направление дороги. Выглядел Вульфила ужасно: его лицо почернело от сажи, глаза налились кровью, шрам, пересекший лицо, распух; варвар принюхивался к воздуху, словно лесной волк, почуявший добычу. Солдаты Вульфилы веером рассыпались по лесу, изучая каждую ветку и куст, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь след на земле. Все в пещере затаили дыхание, ощущая близкую опасность, и мужчины взялись за мечи, готовые драться насмерть — просто драться, независимо от причины… Но вот варвары прекратили поиски. Вульфиле пришлось признать поражение, и он дал приказ возвращаться. Варвары отправились назад.
Наконец-то Ливия получила возможность объяснить всем, что именно произошло.
— Я перед рассветом встретилась со Стефаном, — сказала она. — И он мне сказал, что Антемий нас предал. Я не смогу заплатить вам обещанные деньги, по крайней мере, сейчас.
Амброзин сделал шаг к девушке.
— Но я… я не понимаю.
— Все очень просто, — пожала плечами Ливия. — На востоке снова правит император Зенон, свергший с трона Василиска. А Зенон желает сохранять с Одоакром хорошие отношения. Должно быть, Зенон узнал о заговоре Антемия, и не оставил старику выбора… в связи с новой политической ситуацией Антемию просто пришлось предать Ромула
— И что теперь будет с мальчиком? — спросил Ватрен.
— Мы можем взять его с собой, — предложил Аврелий.
— Погоди-ка… — Ливия пыталась заставить мужчин выслушать ее до конца. Но…
— Взять, но куда? — возразил Деметр, не обратив внимания на попытку девушки. — Одоакр отправит в погоню за нами всех своих людей, до единого! У нас просто нет никаких шансов. И незачем дурачить самих себя и думать, что они ушли и оставили нас в покое. Они вернутся, можете не сомневаться, да еще тогда, когда мы и ожидать того не будем, и они заставят нас заплатить за все. Так что незачем прятаться от правды.
— Ну и что? Даже если и так, что, по-твоему, нам делать? — ответил вопросом Аврелий. — Потребовать денег и отдать мальчика варварам?
— Эй! Я хочу понять, что за чертовщина вообще тут происходит? — возмутился Батиат. — Может кто-нибудь объяснить…
— Если бы вы дали мне сказать несколько слов… — вставила Ливия.
Ромул, смущенный и растерянный, слушал их спор, резкие фразу, которыми обменивались товарищи, и чувствовал себя так, словно был где-то вдали от всего этого… снова его судьба очутилась в чужих руках… но теперь уже в эти руки не могло упасть достойное вознаграждение, Ромул стал просто обузой, причиной раздражения…
Аврелий понял состояние мальчика, понял, что Ромул чувствует себя брошенным и униженным, — и попытался исправить положение.
— Послушайте, они не…
Но тут все голоса перекрыл громкий голос Амброзина, прозвучавший так гневно и негодующе, как никогда прежде.
— Довольно! — воскликнул старый наставник. — Теперь послушайте меня! Все вы! Я приехал в эту страну много лет назад, из Британии, вместе с делегацией, присланной для переговоров с императором. Мы просили его о помощи — от имени всего народа нашего острова, страдавшего от жестокой тирании и измученного непрерывными набегами варваров, убивавших и грабивших. Во время путешествия я потерял всех своих друзей — их убили холод, болезни и разбойники, нападавшие на нас из засад. Я добрался до цели в одиночку, но тогдашний император так и не принял меня. Он был всего лишь куклой-марионеткой в руках других варваров; он просто не мог меня выслушать. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким несчастным… но мне пришлось жить с этим долгие годы. И я жил — благодаря своим медицины и алхимии, пока не стал воспитателем и наставником вот этого мальчика. Я был рядом с ним и в радостные моменты, и в дни горя и отчаяния, в дни унижения и тюрьмы, и я могу вам сказать вот что: он куда храбрее, сострадательнее и благороднее любого из вас! И любого, кого мне вообще доводилось встречать в жизни!
